Донатор - Владимир Георгиевич Босин
— Да, хотя это не отраженно в документах, но это уже второй случай, когда она пытается покончить с собой. Я откровенно говорю с Вами, потому что Вы имеете право это знать. Девочка серьёзно больна и не хочет жить.
— Что с ней, какой диагноз?
Вместо ответа, женщина встала и пригласила меня сесть на её рабочее место. На экране компьютера медицинская карта. Я выбираю только понятное мне. Минут десять я изучал документы.
— Евгения Викторовна, поясните мне пожалуйста. Почему с её диагнозом Марину держат в доме-интернате для детей с патологиями костно-мышечной системы.
— Хм, тут всё просто. Прогрессирующая мышечная дистрофия Беккера — это генетическое заболевание, но оно сопровождается скелетными деформациями. А это уже наш контингент. Знаете, в нашей стране вряд ли имеются подобные профильные интернаты.
Я продолжаю изучать информацию, вроде написано на русском языке, но приходится продираться через специальную терминологию. Если бы не Сима, ни за что бы не врубился.
Теперь стало понятно, девушка из-за редкого генетического заболевания может с трудом передвигаться в коляске. К сожалению, болезнь прогрессирует и современная медицина пока тут бессильна.
К тому же Марина сирота и средств на соответствующее лечение не имеет. А вот около двух лет назад ей поставили другой диагноз, опухоль с мудрёным названием «Краниофорингиома».
Собственно она доброкачественная, то есть не проникающая в близлежащие органы, не метастазирующая. Проблема в том, что она устроилась в отделе головного мозга и подавляет гипоталамус и связанный с ним гипофиз, центральный орган эндокринной системы.
Отсюда и неестественное для её возраста подростковое развитие девушки.
— Нам предложили операцию на мозге, но девушка отказалась. Понимаете, ей скоро восемнадцать лет — возраст совершеннолетия, когда она сама делает выбор. Прогноз на успех хирургического вмешательства в нашей больнице не выше 60 %. И даже в случае успеха ей осталось не так много. Еще год назад она ходила, пусть с палочкой, но сама. Другая зараза прогрессирует, бедняжке осталось не так много.
Мы посидели в тишине пару минут, каждый думал о своём.
Наверное женщина рассуждает о ежедневных заботах вверенного ей учреждения. Я же прикидываю, смогу ли помочь в этом случае.
Наверное смог бы, но это было бы сложно. И не только длительное лечение, на которое у меня ушли бы необходимые на работе силы. Но и чисто по-житейски. Кто мне отдаст для опытов несовершеннолетнюю девушку, как я её представлю окружающим, куда привезу для лечения. С одной стороны она, вроде как, моя крестница.
С другой в этом здании пара сотен подобных случаев, лежат или, в лучшем случае, ковыляют вдоль коридоров. И что мне сдохнуть, пытаясь всех вылечить? Поэтому делаю выдох и уступаю хозяйке её кресло.
— Евгения Викторовна, Вы разрешите увидеть девочку? — я спросил на всякий случай, будучи уверен в отрицательном ответе.
Женщина мягко встала, убрала в шкаф скоросшиватель и повернувшись ко мне сделала приглашающий жест рукой.
Мы поднялись на лифте на четвёртый этаж. В кабине лифта оборудованы держатели для колясок. В коридоре пусто, мы встретили двух спешивших куда-то сотрудниц. Они поздоровались с нами и растворились в гулкой тишине огромного помещения. Без стука директриса вошла в одну из комнат. Так как дверь осталась открытой, я посчитал возможным зайти. Небольшая комната залита солнечным светом, три кровати с тумбочками, ничего лишнего. В палате, кроме нас две девушки. Одна, черноволосая смуглянка на коляске держит в руках сотовый телефон.
— Роксаночка, как дела? Ты почему не на занятиях?
— А мне Алевтина Борисовна дала освобождения на два дня.
— Понятно, — директриса погладила девочку по плечу и обернулась, приглашая меня подойти ближе.
На застеленной кровати у окна лежит худенькая фигурка. Руки вытянуты вдоль тела, глаза открыты и смотрят в сторону окна. За эти несколько минут, что мы в комнате, она даже не повернула голову к нам.
— Марина, доброе утро. А к тебе гость.
Нулевая реакция, Евгения Викторовна закатила глаза, показав мне сложность ситуации.
Я подошёл ближе, — привет, как ты?
Мой голос пробудил царевну, она чуть довернула лицо и уставилась на меня.
Узнаю этот взгляд, прямой и немигающий. Будто рентген, просветила насквозь, выявила все мои пороки и вожделения. Но к моему удивлению, она не отвернулась после изучения моей персоны, и прошептала мне в ответ, — привет, хорошо.
Голос тихий, приходится напрягаться. Я обернулся на директрису, та неожиданно заторопилась, — ну, вы тут пообщайтесь, а мы с Роксаной прогуляемся.
Девушка на коляске с явной неохотой поехала на выход, заметно, что ей страсть, как хочется остаться.
Мы остались одни, а я, как назло, не знаю о чём говорить. Что-то в духе америкосов, — «Ты в порядке?», — это глупо.
Стоять, возвышаясь над девушкой неудобно. Стула нет, поэтому я бесцеремонно подвинул девушку и пристроил свой зад на кровати.
— Вот, с трудом нашёл тебя. В больнице не хотели давать твои данные, пришлось задействовать своё очарование.
Мне показалось, что выражение глаз девушки изменилось, потеплело что ли.
— Зачем ты меня искал?
— Ну, как бы…, - я не сразу нашёл слова, но потом возмутился.
— Вообще-то я выловил тебя с глубины и вроде, как спас.
— Зачем?
Этот вопрос поставил меня в тупик.
— Ну я же не знал, что тебе жить надоело, думал несчастный случай. Вот и нырял за тобой, думал кончусь там. Чисто случайно зацепил.
Девушка повернула голову к окну, как-то невежливо, ей богу. Хотя, если человек созрел на свидание с всевышним в таком возрасте, что ему до условностей.
Мне стало неудобно молча сидеть на кровати.
— Слушай, а почему ты лежишь? Где твоя коляска?
Минуту ничего не происходило, потом она опять направила на меня лазер своих глаз. А они достойны описания. Серо-голубые, очень чистые, как хрусталики льда. Вот только выражение их не мне не нравится. Наверное так смотрят приговорённые к смерти, они уже всё для себя решили и земные дела их не интересуют.
— А она в ремонте.
— Что? — я не сразу расслышал тихий ответ.
— Я говорю, что коляска в ремонте. Я же когда падала, столкнула её вниз, вот там что-то и сломалось.
— Понятно, ты разрешишь, я займусь твой коляской?
Опять этот странный взгляд и кивок согласия.
— Ну и договорились, если ты не против, я тебя навещу. Я работаю тут неподалёку, мне не трудно.
— Хорошо, а у тебя книги есть?
— Книги, какие?
— Ну, мне нравится фантастика про попаданцев, про историю.
— Нет вопросов, найду. Тогда я побежал, мне ещё сегодня работать.
Меня взбодрило
