Касэлона. Особенный рейс (СИ) - Гриб Елена Григорьевна

«Сырье? То есть…» — я замерла, пораженная новой догадкой. Сырье необходимо не для перемещения, а для создания.

Для создания… меня?!

«Что означает БК в синтезатореБК?» — спросила, проклиная себя за то, что вообще ступила на «Селестину». Некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми.

— Синтезатор биокопирования. Погодите, разве вы не знали?

«Что студентка ветеринарного факультета Екатерина продолжает жить в своем времени и в своей Галактике, наверняка и не заметив, как в другой реальности появилась ее копия? Нет, не знала», — могла бы ответить я.

— Аппарат должен был копировать типичных для Земли животных, — продолжал Торн. — Вы стали жертвой чудовищной ошибки. Сожалею.

Он сожалел?! А я ненавидела. И Оникс, амбиции которого создали такого уродца, как я. И Торна, не позволившего избавиться от меня в первые секунды после копирования. И себя.

Особенно себя.

Я ведь никогда не была человеком. У меня нет ни прошлого, ни будущего. Я родилась в синтезатореБК два с половиной года назад. Все мои воспоминания о детстве, юности и учебе на ветеринара не более чем фикция. Меня не существовало до нажатия кнопки на инопланетном аппарате.

Неудивительно, что участь привидения казалась мне приемлемой. Я попросту не знала другой жизни.

И не имела шансов узнать.

Касэлона

Аристэй смотрел на столбики показателей жизнедеятельности и думал о том, что даже ему как очень далекому от медицины человеку ясно: дело дрянь.

— И ты ничего не можешь сделать?

Леви, позвавшая его в медотсек, покачала головой.

— Об «Ониксидроле» я впервые услышала тут, на корабле, — сказала тихо. — Будь у нас галанет, попробовала бы что-нибудь выяснить, а так… У меня нет идей.

Она выглядела донельзя виноватой, хотя никто в этом мире не посмел бы ее ни в чем упрекнуть. «Ониксидрол» — не таблетки от головной боли, а разработка Исследовательского центра, и Волк сомневался, что об этом эфире можно что-то нарыть в галасети. Секретный препарат потому и называют секретным, что для непосвященных он — тайна за семью печатями. Однако бывшая напарница безжалостно корила себя за неосведомленность, и как ее отвлечь, Аристэй не знал.

— Отдохни, — посоветовал мягко.

— Но Торн и этот… Кас! Они же умирают!

Хотелось прижать ее к груди и сказать, что иногда вариантов попросту нет, и незачем страдать понапрасну, но Волк, как и раньше, одернул себя. «Предательнице Стар» досталось много бед. Она делала вид, что все позади, но подсознательно держалась на расстоянии, как пугливый зверек. Когда к ней приближались, Леви начинала нервничать и прятала взгляд. Ее пальцы дрожали, дыхание сбивалось, движения становились беспорядочными. Она словно олицетворяла уязвимость, и спокойно наблюдать за ней не было сил.

Дверь медузла отъехала. Тихий шум заставил Леви дернуться, как от удара. Аристэй и сам вздрогнул… Не от испуга — от ее боли.

— Па, там Райс загибается, — безразлично сообщила из коридора Мира. — А Сана вроде как тонет.

— Что?! — Он не сразу понял, что дочь не шутит.

— Она говорит, что ныряет, и просит не беспокоиться, но в кино ныряют не так. Думаю, тебе стоит взглянуть самому.

— А Кас и Торн? — Леви окончательно растерялась. — В смысле, что с… с капитаном?

— Его лайс сожрал. Ну, не до конца… По-моему, сам он с берега не вернется. Не спеши, па. Пусть лайс убежит подальше.

«Лайс же в трюме, жрет ГМО-шную зелень», — вспомнил Волк, переступая порог. Затем сообразил: речь о представителе местной фауны. Но лайсы необычайно умны, в зрелом возрасте держатся от людей как можно дальше. Получается, на Сэма напал детеныш? Или стая?

— Наверно, Сана все-таки тонет. — Мира семенила за ним. — Интересно, каково это — плавать?

Аристэй обернулся и указал на медотсек.

— Вернись.

— Зачем, пап?

— Освободите биоконтроллер. Кажется, он нам понадобится, — и ему очень хотелось ошибиться.

Отросшая челка лезла в глаза, мешая обзору. Энергичное махание головой уже не помогало, и пришлось убрать волосы рукой. «Типично женским движением», — как сказал бы Мик. Он хорошо разбирался в теории взаимоотношения полов. Ну а для практики у него не хватало смелости.

— Эй, подруга!

Мира проигнорировала окрик Матиаса, ставшего очень активным с той секунды, когда ее отец вышел из медузла.

— Тебе помочь? — Она наблюдала за дерганными движениями Леви и не понимала, почему та нервничает настолько сильно.

«Спасибо, я справлюсь сама», — ожидала услышать в ответ.

— Да, пожалуйста, — прозвучало неожиданно. — Принеси портативный диагност. Его Мик чинил, оставил у входа. А я пока… я пока запишу последние показатели.

«Ты будешь изображать занятость, лишь бы не приближаться к Антэсу», — без труда расшифровала уклончивость собеседницы Мира.

— Нас скоро найдут. — Она решила, что Леви не помешает немного относительно хороших новостей. — Помнишь Астина Сина? Моего давнего… э-э-э… Друга. Я написала ему. Он следит за нами и знает, куда мы подевались. Это вопрос времени.

— Следит — в смысле, отслеживает твоего кэй-кота? Мне жаль, но кэй-кот направляется на Ариадну и уже наверняка покинул систему, а мы застряли на Ониксе-12.

— С чего ты взяла?! — Мира поймала себя на том, что, с одной стороны, готова плясать от радости, а, с другой, вот-вот начнет хныкать от тоски и разочарования.

— Про кота Сана говорила. Ей какая-то знакомая из космопорта написала. Котэ Рина. Никогда не слышала? Взлет того корабля не стали откладывать из-за спрятавшегося на его борту кэй-кота, но о происшествии составили рапорт по всем правилам.

— Он Астин, а не «Молодой Син»!

— Дай мне диагност, пожалуйста.

«Подойди и возьми!» — но орать на Леви что-то мешало. Совесть, возможно. Или тот факт, что отцу это по-настоящему не понравилось бы.

Мира прошествовала мимо недовольного жизнью Матиаса к шкафчику.

«И какая из этих штук мне нужна?» — перед ней лежали три похожие друг на друга приборы, ни один из которых даже отдаленно не напоминал постоянно мелькавшие в рекламе диагносты нового поколения.

Антэс схватил ее за широкую штанину летних брюк, с силой дернул к себе.

— В твоих интересах вести себя смирно, подруга, не то пойдешь на нары вместе со всеми, — заявил, ухмыляясь.

Чем не приличный повод стукнуть его по руке?

— Да чтоб тебя!.. Бешеная стерва!

— Я не боюсь причинять боль. — Мира сгребла в охапку все три аппарата. — Как и ты. Что, не нравится такое отношение?

Он скрипнул зубами от ярости.

— Вы все будете доживать свои дни на Ониксе-3, — процедил с ненавистью. — Я позабочусь об этом. Мой отец — министр!

— А ничего, что именно мы вытащили тебя из ящика и из памперса?

Матиас подхватился с койки, лязгнул удерживавшими его наручниками.

— Как только я освобожусь… — прошипел, плюясь. — Вот увидите!

— Что? Как ты будешь рыдать на шее у папочки? Уверена, это покажут по всем каналам. Сделаешь запись и разошлешь друзьям.

— Жить надоело?! — рыкнул он. — Попробуй подойди!

Мира без колебаний шагнула к нему.

— Ну и?..

Антэс ударил ее по лицу. Довольно умело как для маменькиного сынка… И замахнулся снова.

Она знала, что может огреть его так, что он потратит половину родового состояния на дантистов, а вторую — на пластического хирурга. Миранель Волк — отнюдь не беззащитная ромашка. Астин Син заинтересовался ею не из-за красивых глаз. Он видел в ней равного бойца и относился с уважением, тогда как Матиас — не более чем выпестованная в высшем обществе плесень.

Уклониться, сделать подсечку, а потом…

Но медицинская хрень начала выскальзывать из рук, и Мира, слизав кровь с разбитой губы, отступила.

— Запомни этот урок, подруга. Я не позволю вытирать о себя ноги.

Она усмехнулась.

— О да, это было весьма познавательно. Чисто для справки: единственный идиот, который посмел меня ударить, сейчас стоит в жестяной баночке у кровати своей убитой горем матери.