Погасни свет, долой навек - Дарья Алексеевна Иорданская
– Ванна готова, мисс, – объявила Пегги, распахивая окна и впуская неяркий свет пасмурного дня. – Я добавила кое-какие целебные травы, они укрепят ваши силы и ваш дух.
Откинув одеяло, Элинор поднялась и, не споря с горничной, прошла в ванную комнату. Укрепление сил и духа – именно то, что ей сейчас нужно. А еще толика здравого смысла, немного смелости и… банальности, что ли. Мир вокруг слишком резко переменился, Элинор ухнула в яму абсурда и все летит, летит к его невообразимо далекому дну.
Ванна, к некоторому удивлению, помогла, как и умывание, пахнущее ромашкой и мятой, ее любимыми ароматами. Элинор растерлась жестким полотенцем – как учили ее в школе, утверждая, что в этом залог крепости тела, а потом оделась, медленно, ощущая каждый предмет одежды – от белья до ленты в волосах – как фрагмент брони.
– Какая красивая шаль!
Восклицание Пегги заставило Элинор обернуться. Горничная бережно держала роскошную индийскую шаль, разглаживая ее. Под осторожными прикосновениями уродливые складки исчезали, как по волшебству.
– Она пойдет к вашему синему платью, мисс, – со знанием дела сказала горничная, которая при первой встрече выглядела чудовищной оборванкой. И не заподозрить в ней чувства прекрасного. – И к красному. И к зеленому.
У Элинор теперь было три платья. Силы небесные! Впервые в жизни она совершила поступок настолько нелепый, ненужный и опрометчивый: потратила все свои сбережения, все свое скромное наследство вкупе с заработанным за последние несколько лет на наряды! Словно собиралась произвести на кого-то впечатление или же продать себя подороже. Что за глупости!
– Вот, взгляните! – Пегги набросила шаль на плечи Элинор. – Чудесно!
Насыщенный желтый цвет гармонировал с васильково-синим платьем и, прав был вчера Дамиан, великолепно оттенял волосы Элинор, добавляя им рыжины. О боже! Как же она хотела эту шаль! И хотела хотя бы раз в жизни хоть от кого-то – пусть даже это странный, загадочный, дурно воспитанный младший брат ее работодателя – получить подарок. Пальцы сами собой огладили мягкую, шелковисто-гладкую ткань. Шаль лежала на плечах, даря тепло и уверенность. В зеркале отражалась очень привлекательная молодая женщина.
– Я…
– Завтрак накрыт в верхней гостиной, мисс, – объявила Пегги, подталкивая Элинор к выходу. Горничная была настойчива, и пришлось повиноваться.
Верхняя гостиная оказалась чуть больше по размеру, чем нижняя, и в то же время – уютнее. Это была приятная комната, оформленная в серебристых тонах, со светлой мебелью, с каминной полкой из мелкозернистого, чуть розоватого мрамора. Портило впечатление только чучело ворона под стеклянным колпаком.
– Прекрасно выглядите, Линор! – Дамиан помахал ей рукой. Его брат встал из-за стола и слегка поклонился. Элинор против воли почувствовала себя леди и гостьей в этом доме, хотя фактически… кем была? И не сказать. – Присаживайтесь.
Элинор подошла и опустилась на выдвинутый для нее стул. Взгляд Грегори Гамильтона скользнул по ней, после чего он сел и вернулся к газете. Элинор, стараясь не встречаться глазами с Дамианом, оглядела стол. Сконы, масло, яйца, бекон, джем в изящном горшочке, мед. Кроме кофейника, который Дамиан опустошал практически в одиночестве, в центре стола стоял большой пузатый чайник, от которого исходил тонкий аромат ромашки.
– Я послал миссис Гиббс телеграмму с пометкой «срочно», – сказал Грегори, когда молчание затянулось и сделалось тяжеловесным. – Надеюсь к вечеру получить ее ответ, и потом, мисс Кармайкл, мне будет нужна ваша помощь.
Элинор аккуратно положила намазанную маслом и джемом булочку на тарелку и повернулась к Грегори Гамильтону.
– Чем еще я могу быть полезна? – прозвучало это несколько резковато, но сожалеть было уже поздно.
– Миссис Гиббс содержит школу для девочек-сирот и, как меня предупредили, будет не очень довольна, если ее, гм, курятник навестит мужчина.
Слово «курятник» Элинор, воспитанной в такой же школе для девочек, – половина обитательниц того благотворительного заведения не имела отца или матери, а то и обоих родителей, – показалось крайне неуместным. Она поджала губы и кивнула.
– Полагаете, что с женщиной она будет говорить охотнее? Хотите, чтобы я поехала с вами?
– Именно так, мисс Кармайкл, – кивнул Грегори. – Если со мной будет дама, полагаю, миссис Гиббс сменит гнев на милость.
– Резонно, – сказал Дамиан с набитым ртом, и Элинор уже в который раз подавила желание пожурить его, словно маленького мальчика, за ужасающие манеры. – Заодно, прекрасная Линор, приглядитесь к этой Гиббс. Как знать, может, с ней что не так? А я попробую попросить о помощи Федору Крушенк.
– Вы… – Элинор удивилась накатившей тревоге. – Вы собираетесь ехать в деревню? Днем?
Взгляд ее метнулся к закрытому наглухо окну. Там был хоть и пасмурный, но все же день. Да и распогодиться могло в любую минуту. Дамиан в ответ на ее беспокойство только рассмеялся.
– Прекрасная Линор, я как-то выжил в Каире и в Марокко. Едва ли мне повредит наше унылое, неприветливое английское солнце.
– Но все-таки как вы собираетесь ехать днем? Солнце… – Элинор запнулась.
Дамиан, прежде чем ответить, разглядывал ее пару мгновений.
– Долгополое пальто, милая Линор, шляпа и закрытый экипаж. Я не впервые это делаю, не волнуйтесь.
– Я поеду с вами.
Элинор и сама не знала, как возникло это желание. Совсем недавно поездка с мистером Гамильтоном, человеком значительно лучше воспитанным и дольше знакомым, вызывала чувство неловкости, а сегодня она сама вызвалась сопровождать его бесцеремонного младшего брата. Рядом с Дамианом границы приличий размывались.
– Я еду с вами.
– Как пожелаете, – кивнул Дамиан после короткой паузы. – Только не задерживайтесь. А я пойду помогу Франку собраться. Вы ведь не против взять его с собой? Мальчику нужно развеяться.
Элинор, конечно, была не против. Она быстро собралась, надев поверх синего платья жакет, отделанный цветными лентами, и пристроила на волосах шляпку. Немного пораздумав, Элинор прихватила со стойки зонтик, на случай если пойдет дождь.
Окна в купе были плотно зашторены, Элинор не могла любоваться окрестностями и волей-неволей вынуждена была наблюдать за своими спутниками. Дамиан был погружен в какую-то книжицу, в которой он быстро делал пометки. Пальцы его были перемазаны чернилами, а вскоре пятно появилось и на носу. У Элинор возникло почти неодолимое желание стереть его, и пришлось комкать платок в кулаке.
Франк, чуть порозовевший, явно оправившийся после вчерашнего приступа, с молниеносной скоростью решал газетные ребусы.
– Пенни за ваши мысли.
Элинор вздрогнула. Дамиан, отложив книгу на сиденье, внимательно ее разглядывал. Чернильное
