Шмары, шпики и лимоны зелени - Александр Евгеньевич Нерозников
– Меня к нему?
– Не сразу. В начале девяностых сюда к нам приехал после освобождения некий Метла, претендующий на звание вора в законе, но еще не коронованный. Из местных. А состояние Калтыка началось с грабежей фур на Трассе между столицами. У него была своя команда, с которой он их и шерстил, распродавая добытое в своих ларьках. Тогда еще ларьках. Метлу прислали к нам смотрящим. Но Калтыка это не устраивало, он никогда ничего не давал в общак, ну или почти ничего. И не собирался давать. Поэтому было организованно некое действо: только что освободившемуся урке выделили машину, кучу девок, выпивки и наркоты. А кроме того – пистолет ТТ с патронами и пару гранат. Разумеется, никаких документов у него не было, для этого он был слишком блатным. Теперь Калтыку осталось только ждать. Но и ожидание "предпринимателю" обходилось в копеечку. Поэтому он, не лично разумеется, стуканул нам. На базу отдыха, где расслаблялся Метла, выехал наряд. С которым тот устроил перестрелку. Перестрелку, в которой погибла одна из его подружек. И кто ее подстрелил абсолютно неважно, обожравшегося наркоты уголовника повязали после ранения и упрятали на следующие двадцать лет. А смотрящим определили человека Калтыка – кому надо было приплачено.
– А я тут при чем?
– А вот теперь мы переходим к самому интересному. Сейчас у нас в Бологое гостит старый вор в законе Зюйд-Вест. И его дочь, с которой ты знакома. Даже получала от нее какие-то средства. Я не спрашиваю какие и на что, мне это по барабану. Мне надо, чтоб ты сошлась поближе с Евой. Хорошо сошлась, чтоб она тебя зауважала, поверила тебе! И потом… потом… После задушевной беседы с Калтыком ты либо сливаешь ей все, что я тебе тут рассказал, либо… Если спросят, откуда знаешь, ссылаешься на некоего Серегу Вронского, бологовского бомжару. Он все это прекрасно знает, как и некоторые приблатнённые бологовцы. Скажешь, что он протрепался по пьяни. Вот такое твое новое задание.
– Но ни мне, ни Сереге у воров веры нет, мы совсем даже не блатные!
– Серега знает человека, который по приказу Калтыка стуканул. И я тебе о нем скажу. – На экране возникла физиономия Бори-Трутня, пятидесятилетнего материного захребетника. – Вот он Боря во всей красе.
– Его тебе тоже надо сдать уголовникам, если мы не получим хороших премий.
– Разве он не ваш информатор?
– Нет. Он вообще никто, просто пустое место. Но с Серегой жил на одной улице. На улице Дунаевского в Огрызково.
– Ну а где мне найти Еву? Из гостиницы она выселилась, телефона своего не оставила…
– Это тебе надо будет спросить у Сереги. Все, привет! Аудиенция окончена. – Куб Кубыч повернул снова к себе экран.
91. Кабысток
Из гостиницы он позвонил жене, заранее позаботившись записать разговор.
– Мария Сергеевна, здравствуйте! Вас беспокоит ваш бывший супруг. Я тут не смог попасть в свою квартиру… Вы…
Голос полный изумления:
– Как?! Матвей?! Ты жив?! Нам сообщили…
– Хотелось бы знать, Мария Сергеевна, каким образом вы сумели вступить в наследство без обязательных шести месяцев ожидания?!
– Ну, ты понимаешь, Матвеюшка!.. Срочно понадобились средства!..
– Ну да, я даже и забыл, что у нас депутатам все можно! – Кабысток имел в виду нового мужа Марии Сергеевны, депутата Тверской думы. – Он что, подделал свидетельство о моей смерти? Шестимесячной давности?!
– Матвеюшка, у твоего сына очень серьезный жизненный период! Ты должен понять!
– Что конкретно я должен понять? Я оставил вам двухэтажный дом на двоих!
– У Степана серьезные финансовые затруднения! Он попал в долговую яму!
– И поэтому меня надо оставить без последнего угла?!
– Нам передали, что тебя… что ты погиб где-то в провинции!..
– И вы меня с почестями похоронили!..
Она отключилась, явно беря время на размышление. А Матвей Егорович с ухмылкой, непонятной и самому себе, раскрыл тетрадку, похищенную у маньячки, и сал перелистывать:
"… Фадей с Мироном росли очень не похожими друг на друга по характеру. Фадей с самого раннего возраста ударился в Веру. Навещая мать Варьку с её законным супругом Григорием, он начал соблюдать все христианские устои. В отличие от Мирона, который с младенчества по сути пристрастился к костям, картам и прочим азартам, включая спиртное с женщинами. Пути братьев разошлись кардинально с самого раннего детства…
…39 марта 1867 года император Александр II продал Аляску за 11 миллионов рублей…
…Центром поселка Бологое становятся Торговая и Соборная площади. Покровский собор был построен в стиле классицизма. Большой центральный купол был окружен четырьмя небольшими куполами луковичной формы. Пилястровые формы храма повторены на колокольне. Портал, окна, стены завершали закомары. Все это создавало облик устремленного ввысь ажурного здания.
Окаймляли площадь дома, торговые лавки купцов-братьев Коловских, Артемьева, Гребенщикова, Гречина, подрядчика земляных работ Мельникова, подрядчика малярных работ Каретникова и других.
На Торговой площади также располагались дома, лавки, трактиры купцов Уткина, Бельтихина, Клюканова, Лаврентьева и других. Здесь же находилась коновязь-место стоянки и привязи лошадей…
…1-го марта 1881года был убит Александр II…
…В 1884-м, в 27 лет Мирон женился на столь же истово верующей девушке из деревни Медведево Марии, и буквально через год у него родился сын Иосиф, а затем второй – Пётр. Третий, Арсений, родился несколько позже, в 1901-м, и был он, что называется, странным – до пяти лет не разговаривал, а когда и начал говорить, то стало ясно – он не в себе, т.е. малоумный…
… У Мирона тоже от разгульной жизни с соблазнёнными девками рождались дети, которых он и знать не желал…
…В конце 80-х-начале 90-х годов XIX века в Бологое появляются промышленные предприятия. Так в это время был открыт кирпичный завод Я.И. Якка. Именно с его открытием в центре поселка появляются кирпичные особняки, принадлежащие, в основном, богатым купцам. Среди них выделялся двухэтажный особняк подрядчика Мельникова. От остальных зданий он отличался не столько архитектурными формами, сколько лепниной, выполненной в стиле барокко.
В 1893 году открывается лесопильный завод и мельница братьев Корсаков. Здесь работало несколько десятков рабочих. В начале XX века на заводе был открыт цех по производству фаянсовой посуды. Но вскоре хозяева обанкротились, цех закрыли, а завод и мельницу продали купчихе Гребенщиковой. С того времени
