Оплот добродетели - Екатерина Лесина
Подумает ли она над предложением? Примет ли его всерьез? Или решит, что это очередной каприз избалованного мальчишки, из которого вырос не менее избалованный мужчина?
Было стыдно.
И сердце горело, непривычно так… и кажется, теперь Данияр всецело понимал своего брата, отказавшегося возвращаться. И появилось желание последовать его примеру. А что, денег у него хватит. Миров в Созвездии довольно, чтобы выбрать тот, который по нраву. Устроиться. Жить и… и что делать?
Что он вообще умеет делать, кроме как мудро повелевать?
Да и мудро ли?
– Люди жадны. Им всегда мало. Всего мало, – женщина закрыла глаза и подставила лицо ветру. – И сколько бы они ни получили, им всегда будет мало. И жадность заставляет их обманывать, предавать. Убивать.
Она повернулась к Данияру.
И глаза ее блеснули.
– Вас ведь пытались убить, верно?
– Откуда вы…
– Земля слухами полнится. Точнее, не земля…
– Это…
Данияр с трудом удержался, чтобы не отступить. Страха не было. Все же он воин, пусть и изрядно заплывший жиром, но… когда-то же он выходил на охоту.
И не только на пустынных агуров, которые пугливы и стремительны, но и на степенных ашшахов, роющих глубокие норы. На дне нор собирались кости, и вновь же не агуров, ашшахи жаловали человечину, а убить их… Данияр оскалился.
– Убить человека просто, – женщина повернулась к нему. – А вот добиться от живого, чтобы он поступил так, как нужно тебе, куда сложнее… но это так, не обращайте внимания. Голову напекло. А голова у меня слабая. Что у вас едят?
– В каком смысле? – переход был столь резок, что Данияр несколько растерялся.
– В обыкновенном. Что едят? Может, рецептиками поделитесь? У меня свой канал. Миллионы подписчиков. Им нравится экзотика. Люди вообще любят странное, но только когда это странное где-то далеко и лично их не касается.
– Мясо едят. И разное… но с рецептами – это не ко мне. Я не знаю.
– Понятно, – она кивнула. – Тогда… не будете возражать, если я поспрашиваю ваших жен?
– Это… нет, не буду. Спрашивайте.
Она величественно кивнула. А потом, указав на парочку, сказала:
– Остановись, мгновенье…
Глава 29
Целоваться было… приятно.
Действительно приятно.
В целом.
И в частностях тоже, но почему-то о частностях Лотта не думала, как и о том, что целоваться следует с подходящими людьми, тогда как Кахрай со всех сторон выглядел неподходящим.
И вообще…
Это только в книгах герои уходят в закат, взявшись за руки. А жизнь, она другая. И мысль эта, донельзя здравая, изрядно портила ощущение момента. Поэтому Лотта велела здравому смыслу заткнуться.
Как ни странно, помогло.
И в тот момент, и потом, когда она вдруг поняла, что сидит на чужих коленях и ничего-то не имеет против, и пусть томления не появилось, но… в целом было неплохо.
– А дальше? – поинтересовалась Лотта.
– Дальше… дальше мы вернемся на корабль и, если повезет, завтра встанем на курс. Времени, чтобы добраться до Зафара уйдет чуть больше, но в остальном все будет по плану.
Почему-то это не обрадовало.
Вот совершенно.
– А…
– Не ищите любовника по рекомендации, – сказали ей, но не на ухо, а в шею, и от горячего прикосновения этого тоже стало жарко. Вдруг.
Или это просто ночь теплая?
Карроза требует стабильного климата… в бездну каррозу. Ночь. Пора возвращаться на корабль, а там все немного иначе. И вряд ли Лотта вновь решится на безумие. Безумия плохо сочетаются с ее характером, как и воспитанием.
И потому она обняла человека, которого не хотела отпускать. Хотя бы здесь.
А он улыбнулся:
– Ты красивая.
Да. Или нет. Лотта не знала. Она никогда-то не следила за модой, и вообще. Она, пожалуй, поверит, потому что очень хочется верить, и это правильно, она ведь должна верить хоть кому-то, хоть недолго.
– И ты.
– Неправда.
– Правда, – она не любила, когда кто-то спорил. И поэтому спорили с ней редко. И вообще… вообще, ей лучше знать.
Кахрай не похож ни на кого из старых ее знакомых.
Ни на кузенов, весьма разных, но все равно разительно отличающихся от него не столько внешне, сколько какой-то общей безалаберностью, беспомощностью даже. Рядом с ними Лотта казалась себе отвратительно старой и занудной.
На советников и акционеров.
Финансистов.
Банкиров.
И тех редких смельчаков, которые осмеливались прислать секретарю брачные предложения. К ним прилагались генетические карты, и когда-нибудь Лотте придется сделать выбор.
Так почему не сейчас?
Тем более генетически вариант идеален, если вспомнить, откуда его отец и насколько жесткими были на Варрее-5 евгенические программы.
– Я не хочу, – сказала она.
– Чего не хочешь?
– Возвращаться на корабль и даже вставать не хочу…
А он опять ее поцеловал, и горечь обиды исчезла. И наверное, она согласилась бы на большее, она ведь хотела большего, чем просто поцелуи, но… Кахрай вздохнул.
И осторожно, бережно даже, снял ее.
Усадил рядом.
Сказал:
– Просыпается.
А Лотта испытала преогромное желание спихнуть треклятое кресло в воду. В конце концов, у нее не так часто романтический настрой бывает. Но вместо этого она сказала:
– Наверное, надо идти ужинать… если не поздно.
Было не поздно.
Не совсем чтобы поздно.
Во всяком случае, столы еще стояли под навесами. И пусть навесы были временными, сооруженными явно наспех, но в картину вписывались. Где-то в полумраке терялись серые тени ангаров, что вытянулись, уходя в море. Они стояли на сваях, и волны с тихим шелестом терлись о шершавые их бока.
Горели звезды.
Гасло море. А розовая луна повисла в одной точке, притягивая воды к себе.
– А мы думали, что вы потерялись, – сказала Алина, которая тоже была здесь, хотя уж на платформе Лотта обошлась бы без гида.
Без такого гида.
Надо будет дать задание дизайнерам, чтобы поработали над формой, а то ведь неудобно, наверное, когда она так… облегает и обтягивает.
– Здесь красиво, – нейтрально произнес Кахрай и посмотрел почему-то на Лотту, а она вспыхнула под его взглядом. Вдруг показалось, что все здесь, и эта наглая девица, и Данияр, окруженный своим гаремом, и гарем этот, все они точно знают, чем на самом деле занималась Лотта.
И пускай.
В конце концов… все люди целуются.
Наверное.
– Со временем к этому привыкаешь, – Алина чихнула. – Извините. На фермах порой задувает, особенно когда продувку запускают.
– Бррух, – раздраженно произнес великий ученый и дернулся. Лотте даже показалось, что он вот-вот вывалится из кресла. Но
