Темные сестры - Ольга Олеговна Пашнина
Я замерла на полпути, услышав из большой столовой детский плач. Дети? В доме нет никаких детей.
«Уходи, Кортни, уходи навсегда!» – шептала интуиция.
Но любопытство победило, и я вошла в зал.
Ким, стоявшая к выходу спиной, держала на руках ребенка, который ревел не переставая. Сестра неумело его качала, а Кайла сидела рядом на стуле и массировала виски. Похоже, она так и не ложилась.
– Привет, – осторожно сказала я, – это чей?
– Кортни! – воскликнула Ким, стараясь перекричать рев. – Я думала, ты уехала!
– Экипаж только подали. И все-таки – чей ребенок?
– На, прочитай! – истерически крикнула Кайла, от чего малыш еще сильнее заплакал.
Она сунула мне в руку небольшую голубенькую карточку с серебристой окантовкой.
– Кайла вышла утром на занятия и увидела на крыльце сверток с ребенком, – тем временем объяснила Ким.
– На крыльце? Территория сада защищена заклятиями, причем довольно древними. Кто сумел пробраться к крыльцу?
– Хороший вопрос! – скривилась Кайла. – Это было в свертке. Читай!
Я перевернула карточку и прочитала:
– Хейзенвилль хранит столько тайн, что некоторые из них приходится подкидывать под дверь.
Ребенок начал реветь еще громче.
– Кто твоя мама? – Ким принялась с ним сюсюкать. – Какой красивый малыш, кто у нас плачет?
– Вы его кормили? – спросила я.
– Нет! – ответила Кайла. – Думаешь, он оценит оставшиеся с ужина трюфели в вине?
– Понятно, – вздохнула я. – Нужно вызвать стражу. Но прежде я напишу Герберту. Не хватало нам еще проблем с чужими детьми.
– Агу-у-у, – улыбалась ребенку Ким, и тот – счастье тишины! – заулыбался ей в ответ.
Я направилась в кабинет отца, чтобы вызвать Герберта – он обязан был решать подобные вопросы. И пусть благодарит богов, что ночью мы дали ему выспаться. Я все еще сжимала в руке записку. Она не давала мне покоя, как и вечерние послания на часах. Ребенок на крыльце – это уже не шутки. Но если это знак, то слишком уж туманный. При чем здесь ребенок?
И что подумает Герберт, увидев записку, написанную моей рукой?
Нельзя об этом думать.
– Кортни! – раздался крик Ким, когда листок для поверенного исчез в алом пламени моей магии. – Спускайся!
Оставалось надеяться, Герберт появится раньше, чем очередные неприятности.
Но надежда в этом доме не приживалась. Стены пропитались темной аурой рода Кордеро и не оставляли шанса чему-то светлому и доброму.
Как оказалось, Герберт уже был здесь. А еще с ним явились двое стражей, одного из которых я узнала – Тай О’Ши, поклонник Ким. Кристалл не разрешала им встречаться из-за разницы в пять лет, но Кайла вроде как собиралась смягчить условия. Тай уже год служил помощником стража, но что они с наставником забыли в такую рань в Кордеро-холле?
– Леди Кордеро, – хором поздоровались стражники.
Герберт просто кивнул, не удостоив меня взглядом. Впрочем, вряд ли в этот раз дело было во мне: он не сводил глаз с Ким, державшей ребенка. На лице поверенного застыло самое мрачное из всех возможных выражений.
– Леди Кордеро, – обратился стражник к Кайле, – я вынужден арестовать вас за похищение Джеффа Белами.
– Что? – ахнула Кайла. – Я никого не похищала!
– К сожалению, старшая дочь семьи Белами, Стелла, видела вас с ребенком. Я своими глазами вижу Джеффа, все приметы совпадают, а показания не оставляют шансов. Простите, но я должен вас арестовать.
– Подождите…
– Молчи, – отрезал Герберт. – Молчи, Кайла, ты сделаешь только хуже.
Ей уже застегивали на запястьях антимагические браслеты.
Тай аккуратно забрал у Ким ребенка.
Нашу семью хорошо знали в городе, в том числе в кругах законников. Мы ежемесячно делали пожертвования в корпус стражи Хейзенвилля, поэтому с Кайлой обращались так мягко, как возможно. К экипажу ее выводили едва ли не под руку, помогли надеть пальто. На все это я смотрела с нарастающим чувством беспокойства.
Да, мрачные послания, бесспорно, неприятны. Подкинутый ребенок еще хоть как-то тянет на злую шутку, но арест Кайлы… Я повернулась к Герберту.
– Делай что-то!
– Позволь напомнить, что я не твой личный слуга. Кайла…
– Кайла не крала ребенка! – четко, почти по слогам, проговорила я. – Его подбросили под дверь. Очевидно, чтобы ее подставить. Кто, как и зачем – разберись. Иначе, Герберт, ты действительно не будешь работать в этом доме.
Я развернулась, чтобы подняться наверх и еще раз изучить записку. Одни боги ведают, почему я не отдала ее Герберту. Не была уверена, что ее авторство не принадлежит ему?
Но он перехватил меня, больно сдавив запястье. Я с трудом справилась с дрожью. Кожа под его пальцами горела огнем. Ким растерянно переводила взгляд то на меня, то на Герберта.
– Отпусти! – потребовала я. – Ты уже не лучший друг моего отца. Ты на нас работаешь. Или делай свое дело, или катись.
– Я распоряжаюсь твоим наследством, Кортни, не стоит так со мной разговаривать.
– Посмотрим, удастся ли мне оспорить твое право на управление моими деньгами? Ты на меня работаешь, Уолдер. И я рассчитываю, что будешь делать это с куда большим усердием, чем когда папа был жив.
Хватка медленно ослабла. Я вырвала руку и устремилась наверх.
Кайлу продержали весь день и к вечеру не отпустили, несмотря на все наши надежды. Увидеться с ней тоже не давали. Похищение ребенка – серьезное преступление. В Хейзенвилле трепетное отношение к детям. За незаконные аборты иных лишали магии.
Я никак не могла сосредоточиться на письмах. Кроме почерка, в них явно было что-то общее. Никакой конкретики, никаких подписей, требований, угроз. Словно загадочный аноним просто решил поиздеваться.
– Тук-тук. – Ким приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. – Ты здесь уже четыре часа. Я принесла тебе кофе и обед. Придумала что-нибудь?
Ким села в кресло напротив.
– Нет, что тут придумаешь? Нужно ждать вестей от Герберта, он все еще там.
Сестра обвела взглядом кабинет. Ничего в нем не напоминало о бывшем присутствии Кристалл.
– Так странно видеть тебя здесь, – сказала Ким. – Иногда мне кажется, что отец не умер, что он все равно пристально за нами следит.
Порой этим чувством меня накрывало даже в Даркфелле. Я не спала ночами, убеждая себя: проклятая сволочь мертва. Он больше не имеет власти над нами. Но ощущение, что ночь смотрит в окно его глазами, иногда было таким же реальным, как и прочие чувства.
– Да, мне иногда тоже так кажется. Но он умер, Ким. И нужно учиться решать проблемы без оглядки на мнение папы.
– А что бы он сделал?
– Не знаю. Я так и не изучила его, это все равно что жить
