Темные сестры - Ольга Олеговна Пашнина
– Тебе действительно это интересно? – Он не удержался от того, чтобы поддразнить ее.
Она закрыла учебник и легко поднялась. Глубокие карие глаза смотрели с легкой насмешкой. Герберт не отводил взгляда преступно долго.
– Нет. – Ее губы чуть тронула улыбка. – Неинтересно. Извини, меня ждет Ким. Удачного суда!
Мужчина одним глотком допил содержимое чашки и проводил Кортни взглядом. Она определенно чувствовала его настроение и… тоже решила поиграть?
Игры Герберт любил. Даже те, что могли закончиться смертью.
Глава 2
«Шутка, шутка», – повторяла я себе. Всего лишь шутка Кристалл. Как забавно было бы подшутить над падчерицей, ослушавшейся воли старших. Так я себя успокаивала, сидя на кровати и рассматривая надпись.
Проблема была лишь одна: Кристалл никогда не имела склонности к подобным шуткам. Она мало улыбалась и уж точно не тратила драгоценное время на розыгрыши. Это удел Кимми, но Ким не способна плясать на костях погибшей мачехи.
Наконец разболелась голова. Бессонная ночь перед похоронами, сумасшедший день, встреча с Гербертом и эти часы – я давно забыла это ощущение, когда виски словно сжимают в стальных тисках. В баре, помимо алкоголя, на такой случай всегда стояла банка с порошком. Совершенно непроизвольно я пропустила третью сверху ступеньку – знала, что она скрипит. Потом усмехнулась. Усмешка вышла горькая. Когда отец болел, любой шорох мог его разбудить, и я изучила каждую скрипящую поверхность в этом доме. Надо же, за пять лет не забыла…
Я услышала тихие голоса еще в коридоре. Сестры не спали, вероятно, не могли прийти в себя после сегодняшнего дня. Как бы Кайла ни играла стерву, я знала, что ей всегда тяжело давались похороны. Она была самой старшей, когда хоронили маму, и хорошо помнила то время, в отличие от нас. Я толком ничего не понимала, а Ким и вовсе еще не родилась.
– Кортни? – раздался голос Ким. – Это ты?
Я не стала таиться и вошла в гостиную. Кайла все еще была в своем платье, она поздно ложилась. Ким уже готовилась ко сну и переоделась в сорочку.
– Не спится? – хмыкнула Кайла. – Нам тоже. Твои шутки?
– Кайла, хватит! – Ким вскочила с кресла. – Зачем Кортни так шутить?
Закралось неприятное и в некотором роде неожиданное подозрение.
– Что случилось? – спросила я.
Вместо ответа Ким показала свой блокнот. Внутри, на первой странице, красовалась точно такая же надпись, что и на моих часах. И даже почерк совпадал, вот только я не знала, кому он принадлежит.
– А у тебя? – спросила я Кайлу.
Та нехотя протянула зеркальце. На посеребренной поверхности, словно помадой, оказались выведены те же слова.
– И вы думали, что это я. Отлично…
Так как на столе уже стояла бутылка с виски, мне осталось всего лишь достать из бара чистый стакан. Я щедро плеснула себе янтарной жидкости и одним махом осушила первую порцию. Вторую уже принялась потягивать. Плохая идея при головной боли, но я никогда не была хорошей девочкой.
– Что-то мне не смешно, – презрительно скривилась Кайла. – Кристалл была настолько стервой, что даже после смерти решила нас приструнить?
– Кристалл была не большей стервой, нежели ты, Кайла. Прекрати истерику.
– Прекратить?! – взорвалась сестра. – Кортни, это не истерика. Это… Боги, а что, если это не Кристалл, а кто-то, еще не унесший нашу тайну в могилу?
– И кто же это? Вы кому-то рассказали?
– Нет! – горячо заверила Ким.
Кайла отрицательно мотнула головой и поджала губы.
– Ну, надеюсь, во мне вы не сомневаетесь.
– Это могла быть только Кристалл, – медленно произнесла Ким. – Либо Герберт, он наверняка видел эти вещи, передавая нам. И мог заколдовать.
– Герберт не похож на идиота. – Кайла покачала головой. – Он был верен отцу, и я сомневаюсь, что стал бы вредить нам. Он знает, что я его не уволю. Обожает Ким, смирился с побегом Кортни. Если это он, то он больной.
О Герберте я могла многое рассказать, но не стала. Если бы он хотел шантажировать меня, не стал бы втягивать в это дело Кайлу и особенно Ким. Хотя игра – это совершенно точно второе имя Уолдера.
Действительно бессмыслица. Вот только врагов у семьи Кордеро достаточно.
– Хорошо, предположим, это не шутка. Если это шантажист, он себя еще проявит. Потребует денег или еще что-то. И тогда уже решим.
– Дать деньги? – с сомнением проговорила Ким. – Это не выход.
– Нет, – согласилась Кайла. – Весь вопрос в том, о чем именно здесь говорится.
– Предполагаю, что о нашей общей тайне. Иначе мы не получили бы одинаковые послания. Хорошо, бежать в ночи и делать кучу глупостей – не наш вариант. Идите спать, остается только смотреть, что будет дальше. Я оставлю вам свой адрес – если подобное повторится, сообщите.
Кайла и Ким недоуменно переглянулись.
– И что, ты уедешь? – спросила Кайла.
– Да, уеду. Мне нужно закончить этот год, я оставила в Даркфелле комнату и никого не предупредила. Глупые магические шутки – не то, что может заставить меня жить в Кордеро-холле дольше, чем следует.
– А если это продолжится?
– Вот когда продолжится, тогда и будем решать, что делать. Но пока не вижу смысла поднимать панику. Все, идите спать.
Ким беспрекословно подчинилась. Кайла, хоть и выглядела уставшей, отсалютовала мне бокалом и осталась сидеть в кресле, гипнотизируя взглядом зеркало. Что ж, ее выбор. Но я искренне полагала, что беспорядочное метание из угла в угол не приведет ни к чему хорошему.
Каждый член семьи Кордеро имел немало тайн. Находились среди них и такие, раскрытие которых принесло бы достаточно бед. Что именно знает тот, кто отправил эти послания, и, главное, как он будет это знание использовать?
* * *
Я проснулась с уверенностью, что до рассвета еще куча времени, но, взглянув на часы, поняла, что едва не проспала экипаж. Не помню, чтобы наглухо задвигала шторы накануне, но сейчас они были закрыты так плотно, что ни один рассветный луч не проникал в комнату.
До прибытия экипажа оставалось полчаса.
Быстро приняв холодный душ, я переоделась и, подумав, решила не завтракать. До Даркфелла четыре часа пути, перекушу там. Мне не терпелось вернуться домой. Кордеро-холл домом я давно не считала.
Ни долгих прощаний с сестрами, ни чашки кофе перед дорогой. Я решительно спустилась на первый этаж, чтобы через сад пройти к воротам, где уже ждал экипаж. На последней ступеньке накрыло дежавю: я снова сбегала. Только в первый раз бежала от себя, а сейчас – от прошлого. От того, что мы
