Дом стекла и света - Марк Хармс
– Надоел убогий внешний вид вашей гостиной? Облик вашей жены вызывает панику? Шторы наводят на мысли о суициде? Выход есть! Приобретите линзы “ОКО”, и эти проблемы навсегда исчезнут для ваших глаз!
Пролетавший сверху дрон изрядно напугал Питера своим неожиданным появлением:
– Продавайте свои сбережения, занимайте у друзей и соседей и бегом – покупать билет в новый свет! Корпорация "Мираж" готова подобрать для вас мир, который полностью вас устроит! Поторопитесь: набор первооткрывателя – только на этой неделе!
Опьяненный всеми этими звуками и изображениями людей на рекламных голограммах, которые казались более живыми, чем он сам и другие люди вокруг, Питер хотел только одного – сбежать отсюда подальше. Здесь было намного светлее, чем на поверхности далекой звезды, и шумнее, чем внутри механического оркестра… Подальше от этого шума, болтовни, призывов и экранов… Внезапно он понял, что вновь проваливается в свой кошмар, в котором его голова была переполнена миллионом чужих голосов, и он куда-то бежал, бежал, чтобы поймать того, кто постоянно ускользал от него…Он падает, но ничего не чувствует, повсюду белый кафель, и люди – тоже белые, в бесформенных одеждах, и голоса их тоже белые, стерилизованные и бесполые… Но вот из белого тумана к нему кто-то приближается, слышится его участливый голос: “Наложение личностей друг на друга, Питер. Я ведь говорил вам об этом?”
…Он очнулся в какой-то подворотне. Похоже, в бессознательном состоянии он нырнул какое-то ответвление от главной улицы, и теперь мог со стороны наблюдать за вечной рекламной вакханалией, творящейся на улицах этого бесконечного города. Сотни и тысячи людей куда-то шли, куда-то заходили, бежали и торжественно шагали, но теперь Питер, слава богу, не принадлежал этой толпе. Но как же они могли жить в таком шуме и в окружении постоянно сменяющих друг друга рекламных изображений? Приглядевшись к проходящим мимо людям, Питер заметил то, что поначалу укрылось от его взгляда: почти у всех в уши были вставлены наушники, а на глаза – надвинуты темные очки. Как же он раньше этого не увидел? Какой же это ужасный мир, в котором люди вынуждают друг друга изолироваться от того, что творится вокруг, заглушая зрение и слух! Видимо, старый рабочий был прав, и экраны Дома действительно могли ослеплять и сводить с ума.
Простым созерцанием ничего не добиться. Питер до сих пор с удивлением отмечал у себя в голове, что под ним десятки и сотни подобных этажей, и он может спокойно смотреть туда, вниз, сквозь почти прозрачный пол, облепленный грязными следами сотен подошв. Каково же должно быть высокомерие жителей сверху, которые могли взирать так на всех жителей Либерталии!
Пока он шел, над головой его продолжали жужжать дроны, а реклама продолжала эхом разноситься по закоулкам, в которые он забрел. У этажа была странная планировка: похоже, существовало несколько главных, артериальных улиц, параллельных друг другу, на которых жителей ожидал цифровой хаос, а связаны эти улицы были гораздо менее шумными улочками, в которых, похоже, существовало правило на запрет громких объявлений. На стенах висели десятки живых рекламных плакатов, но шума от них было гораздо меньше, чем на основной улице – люди на этих объявлениях по-прежнему улыбались и были бесконечно счастливы тем, что предлагали купить прохожим – которых тоже было гораздо меньше. В окнах первых этажей он видел людей, занимающихся самыми разными делами – они о чем-то разговаривали друг с другом, чем-то возмущались, любовно ворковали и ссорились, но при всем этом их неизменно окружали экраны разных размеров.
Стены домов, заметил Питер, не казались кирпичными – они были белыми и сплошными, словно идеально высеченными каменными глыбами. Питер коснулся стены – она была приятной на ощупь, немного теплой и даже шершавой. Питер отметил про себя, что в Либерталии было тепло – словно Дом находился в теплом климате, хотя это было не так. Сколько же, должно быть, энергии уходит на то, чтобы обогреть этот невероятный небоскреб!
Тут до его ушей донесся чей-то возмущенный голос:
– Эй, какого черта? Вы не имеете права… Я здесь живу!
Голос доносился откуда-то справа. Питер быстро нырнул туда и обнаружил лежащего на полу оборванца, молодого парня, держащего в руках светящийся экран – должно быть, тот самый видеофон из рекламы. Над ним в угрожающих позах замерли полицейские – те самые, которых Питер видел в первые мгновения своего прибытия в Либерталию.
– Вы прекрасно знаете правила, гражданин! – грозно говорил оборванцу сержант. – Жители Дома должны жить в своих домах! Либо вас провожают обратно в Старый свет!
“Старый свет?” – удивился Питер, – “Должно быть, они имеют в виду весь остальной мир”.
– Я не желаю находиться дома, – бескомпромиссно заявил оборванец. Приглядевшись, Питер понял, что ошибался – человек, лежавший на полу, казался бродягой лишь с первого взгляда из-за одежды странного вида. Но теперь Питер видел, что одежда была чистая и хорошего покроя, хоть и старательно хотела казаться поношенной. Должно быть, одно из течений моды Дома.
– Почему, позвольте поинтересоваться?
– Там повсюду камеры. В телевизоре, в зеркалах у меня в ванной, в потолке… Даже в чертовом фоне! – пожаловался парень, показывая на устройство в своих руках. – Зачем вам столько камер?
– Это одно из условий телевизионного государства, – терпеливо ответил сержант, – и вы это прекрасно знаете. Великий Хэйл и всемогущие корпорации стараются для вашего же блага, собирая информацию о своих жителях, об их потребностях, желаниях и прочем, чтобы улучшить вашу жизнь и предугадывать ваши дальнейшие запросы.
– Могу ли я отказаться от этого?
– Нет. Ни в коем случае.
– В таком случае я предпочту покинуть Дом, – заявил протестующий, отворачиваясь от полицейских. – Ведите меня.
– Как пожелаете, – улыбнувшись, ответил сержант. Он протянул руку, желая помочь тому подняться с земли. Протестующий благодарно принял ее, но, когда он встал, один из полицейских, находившихся за его спиной, стремительно ударил его по шее. Оглушенный парень без чувств упал в руки сержанта.
– Какой глупый житель, – прокомментировал это безобразие полицейский, напавший со спины. Остальные угодливо засмеялись. – Неужели он не знает, что из Дома нет выхода?
– Видимо, он предпочел об этом забыть, – ответил сержант, брезгливо передавая обмякшее у него на руках тело своим подчиненным. – Отведите его в участок к остальным преступникам, ожидающим переправы в шахты, Рейн.
– Слушаюсь, сержант Рой!
Вся группа патрульных покинула переулок.
Питер, безучастно наблюдающий за происходящим, забыл на время, как дышать – настолько он боялся попасться им на глаза. Полиция в Доме действовала подло – по крайней мере, та, которую сейчас имел возможность наблюдать сыщик. Им нельзя было доверять! Но почему сержант сказал, что из Дома нет выхода? Неужели всех, кто недоволен
