Дом стекла и света - Марк Хармс
– Благодаря развивающимся технологиям, – перехватил у него эстафету следующий палач-режиссер, – нам удалось достичь небывалых высот: мы смогли воссоздать на основе памяти Питера абсолютно автономные и рабочие личности остальных соучастников того печально известного покушения и даже сделать их второстепенными персонажами шоу. И это получилось просто превосходно – идеальный подарок истинным фанатам шоу на юбилей! Полагаю, в следующем сезоне мы можем развить рамки уже существующего сценария и продолжить сюжет романа Вайсса. Более того, полагаю, мы можем себе позволить пойти на еще более рискованный шаг – не стирать память полностью, сохранив остатки воспоминаний о приключениях в Доме, которые неизбежно будут вызывать панику и ужас…
Питер завыл от безысходности, понимая, на что он обречен. Всю свою оставшуюся жизнь он будет страдать – пытаться свергнуть тирана вновь и вновь, в меняющихся реалиях убивать своих друзей и постоянно падать с позиции победителя до уровня обреченного узника, каковым он на самом деле и являлся.
Дальнейшее он помнил смутно. Постепенно силы оставили его, это наконец заметили охранники, подхватили и под непрекращающиеся овации понесли в какое-то помещение. Все, что ему запомнилось перед тем, как его занесли в маленькое помещение и положили на кровать, плотно прикрыв дверь, это обрывок речи Хэйла:
– …Весь следующий год наши сценаристы и программисты будут создавать новую симуляцию для этого шоу, пока наш главный герой будет проходить девятимесячный курс восстановления целостности памяти и физической активности – нам бы не хотелось, чтобы Питер умер от старости до своего полного исцеления!..
Медсестра, так похожая на принцессу Элли из больничного кошмара, с наполовину спрятанным за медицинской маской лицом, склонилась над ним со шприцом в руке. Мгновение – и укол погрузил его в забытье, где тревожные мысли и призраки давно погибших людей наконец отстали от него…
***
– Вот бедняга… – послышалось ему. – Совсем чуть-чуть не дотянул.
– Ага. Весь барак уже давно вымер, а он все цеплялся за жизнь. Война – та еще жестокая тварь.
Его несли, кажется, на носилках. Руки и ноги, хоть и онемевшие от холода, все еще были послушны ему. Питер захрипел, силясь что-то сказать. Несшие его санитары от неожиданности остановились.
Над ним склонилось чье-то лицо – такое знакомое, но Питер никак не мог вспомнить, где видел его раньше – коротко остриженные черные волосы, лицо с грубоватыми чертами, которое тут же преобразилось от его улыбки:
– Ну надо же! Жив! Ну-ка, Уилл, опусти-ка его на землю, руки устали… Ты как вообще выжил-то? Как тебя звать?
– Питер… – произнес он, глупо улыбаясь и уставившись в небо. – Вы не представляете, что мне снилось, ребята…
Над его головой плыли низкие серые облака, а вокруг стояла слякотная зима. В голове было пусто, но он знал – совсем недавно с ним могло приключиться что-то ужасное, но сейчас все было позади. Перед ним стояла какая-то цель – такая далекая, обманчиво недостижимая, размытая и еще не сформированная во что-то конкретное, но он знал – скоро он возьмется за нее. Скоро он станет победителем.
Потому что во всем этом должен быть смысл.
