Дело об исчезновении графа де Бриенна - Лариса Куницына
Марк потрясённо смотрел на него, не веря своим ушам.
— Так вы знали, что он творил? — только и смог спросить он.
— Конечно, после первых убийств я приставил к нему шпионов, и они выяснили это. Потом он научился ускользать от них. Я всё ещё надеялся, что мне удастся вернуть его на праведный путь, беседовал с ним, угрожал, даже пытался подкупить. Но он был таким же, как мать. Он не понимал, почему я беспокоюсь об этих грязных девицах, почему ему, как мужу герцогини и сыну маркиза, стоящему на вершине мира, нельзя топтать ногами тех, кто копошится в грязи. Я сам не знал, что делать. Я понимал всю тщетность моих усилий и надежд, но единственный доступный мне способ остановить его так же, как я остановил его мать, казался мне неприменимым. Это был мой последний сын, мой единственный наследник. Тебя я тогда не принимал в расчёт, по моему мнению, ты был испорчен королём, хоть уже тогда по сравнению с Робером был образцом добродетели. Меня дрожь пробирала от одной мысли, что он начнёт вытворять, когда станет маркизом и получит полную власть над Лианкуром. В сущности, ты сделал то, что должен был и не решился сделать я. Ты нанёс мне рану в самое сердце, но спас мою честь. Лучше не иметь никакого наследника, чем иметь такого. Я долго думал после этого, что отняв его, боги наказали меня за мою нерешительность. Он был моим испытанием, и я не выдержал его. Так что… Я не думаю, что этот поступок лишает тебя права принять наследство де Лианкуров.
— О чём вы? — изумился Марк. — Я только что сказал вам, что убил вашего сына, и именно это привело меня к тому, что я оказался претендентом на ваше наследство!
— Что с того? — старик невозмутимо взглянул на него. — Ты же не ребёнок и знаешь, как часто такое случается. В нашем королевстве, да и у алкорцев, нет закона, который запрещал бы вступление в наследство того, кто устранил других наследников. Иначе слишком много славных семейств канули бы в забвение.
— Нет, я не могу! — покачал головой Марк. — Прошло немногим больше года с тех пор, как я осудил другого за то, что он получил власть и величие, убив своего предшественника, а вы теперь хотите, чтоб я поступил также?
— Я не знаю обстоятельств того дела, о котором ты говоришь, но хочу тебе напомнить, что убивая Робера, ты имел благие намерения, ты хотел остановить опасного безумца, отнимавшего чужие жизни, а вовсе не получить то, что принадлежало ему. Пусть это было слишком жёсткое решение, но я могу понять его. И я рад, что узнал об этом теперь, а не тогда. Потеряв сына, я в ослеплении горем мог причинить тебе вред. Хорошо, что этого не случилось, и ты остался жив. Я прошу тебя передумать.
— Нет, — покачал головой Марк. — Подняться к величию, используя как ступеньку труп своего дяди? Это невозможно.
Маркиз какое-то время задумчиво смотрел на него, а потом поднялся.
— Ты был прав, Марк, твоё признание причинило мне ещё большую боль, чем я испытывал до этого, но я не считаю твои доводы достаточными, чтоб ты мог отказаться от титула и земель, предназначенных тебе по праву рождения. У тебя есть долг перед твоей семьёй, я говорю о семье де Лианкуров. Я понимаю, что ты потрясён всем, что тебе выпало пережить за эти дни, узнать тайну своего происхождения и понять, что давнее убийство так тесно связано с твоей семьёй. Возможно, тебя пугает и то, что ты, так долго пребывавший в бедности, вдруг оказался едва ли не самым богатым наследником королевства. Я надеюсь, что скоро ты успокоишься и, всё обдумав, примешь верное решение. Я не стану тебя торопить. Возвращайся в Сен-Марко, мы встретимся вскоре, и я предоставлю тебе возможность дать другой ответ.
— Простите меня, — Марк измученно взглянул на него, — но он останется прежним.
Маркиз де Лианкур задумчиво посмотрел на него и ушёл, а Марк вышел на террасу и какое-то время смотрел в темноту, которая, как ему казалось, снова проникла в его душу.
Его разбудил громкий сердитый шёпот, доносившийся из гостиной. Марк открыл глаза и посмотрел туда, где в узкую щёлку между гардинами пробивался утренний свет. В гостиной шёл нешуточный спор, и, голоса становились всё громче. Вскоре он понял, что это его оруженосцы вступили в бой с лакеем, отстаивая своё право служить ему.
— Ну, что там? — проворчал Марк, приподнимаясь и подсовывая под спину подушку.
Дверь тут же распахнулась, и на пороге появился возмущённый Шарль.
— Мы вас разбудили? Простите! — выпалил он. — Но там какой-то…
Барон не стал слушать его дальше.
— Дидье! — крикнул он, и лакей тут же возник в дверном проёме, решительно оттеснив в сторону оруженосца. — Сходи и позови ко мне лекаря, — распорядился Марк, — пусть сменит мне повязку.
— Повязку! — возопил в ужасе Шарль. — Опять? На вас уже итак живого места нет, а вы опять ранены?
— Ты что, моя жена, чтоб предъявлять мне претензии насчёт целостности моей шкуры? — проворчал Марк. — Раз такой умный, что хватило сообразительности прогнать лакея, сам отправляйся на кухню и принеси завтрак. И для себя и Эдама что-нибудь прихвати. Где этот бездельник?
— Я здесь! — в спальню заглянул Эдам с полотенцем в руках. — Этот олух принёс подогретую воду. Хотите, чтоб я сбегал за ледяной или итак сойдёт?
— Сойдёт… — проворчал Марк и нехотя откинул одеяло.
С Орианной, Теодором и маркизом
