Привет, Венера! - Виталий Кулак
— Что?
— Коктейль под названием «Чёрные джунгли». Алкогольный. Он мне сейчас не помешает. Тебе, кстати, тоже.
Студент с недоумением посмотрел на него.
— А почему и мне тоже? Тебе — понятно почему. Ты выглядишь так, будто бы побывал в аду. Не смейся, чувак.
Можешь посмотреть на себя в зеркало и убедиться в этом. Ты выглядишь просто ужасно, если между нами. Что с тобой случилось? Лучше не отвечай! Ничего не хочу знать. Почему ты сказал, что мне понадобится алкоголь?
Антон грустно вздохнул.
— У меня для тебя неприятная новость. Я бы даже сказал — печальная. Налей себе и мне по бокалу «Чёрных джунглей», и я тебе всё расскажу.
Лихачев, на которого слова его нового приятеля произвели, прямо скажем, не очень радостное впечатление, прошел на кухню, где нашел два стеклянных бокала. Вернее, это были бокалы из стеклозаменителя, представлявшего собой на самом деле пластик. Ну и что? Они же не на приеме у ректора университета, где напитки пьют исключительно из хрустальных бокальчиков.
На дисплее системы «Повар» он выбрал рубрику «Алкогольные напитки», и поискал среди них коктейль под названием «Чёрные джунгли». О его существовании он раньше никогда не слышал. Что ж, если Антон хочет получить такой коктейль — он его получит.
К сожалению, коктейля «Чёрные джунгли» у него не было. Видимо, его кухонную систему «Повар» выпустили ещё до того момента, как появился этот алкогольный напиток. Другой бы на его месте махнул рукой, но Лихачев не зря считался на своем курсе отличником. Он выбрал в меню коктейль, в названии которого было слово «чёрный», после чего дал указание системе добавить в него несколько алкогольных ингредиентов. Получившийся напиток по цвету очень сильно напоминал коктейль «Чёрные джунгли», каким его представлял Лихачев.
— Вот, возьми, — невозмутимо протянул Сашка бокал своему гостю. — Как ты и просил — «Чёрные джунгли».
— О, спасибо. А себе сделал?
— Да, сделал. Так что там у тебя произошло, Антон? Может быть расскажешь?
— Понимаешь, мой друг, — заговорил Игнатов, — у тебя больше нет твоего великолепного классического аэрокара с прекрасным салатовым цветом кузова. Больше ты никогда не сможешь на нем ни проехаться, ни пролететь, слыша в ушах такой приятный твоему сердцу дребезжащий звук, который, как мне кажется, исходит из разболтанных деталей и, чего уж там скрывать, повидавшего вида кузова. Вернее, исходил, потому что вряд ли ты теперь его услышишь когда-нибудь в своей, я надеюсь, долгой и счастливой жизни.
Пока Антон говорил, Лихачев пристально на него смотрел. Сначала с ужасом, а потом и с ненавистью. Он не мог поверить в то, что ему сказал этот беглый полицейский.
— Подожди, что ты этим хочешь сказать, чувак? — спросил студент-биолог. — Где мой аэрокар? Ты ведь оставил его внизу на паркинге? Правда?
Игнатов грустно улыбнулся.
— Нет, мой друг. Я же говорю, что у тебя нет больше аэрокара. Понимаешь? Я его, как бы это сказать, чтобы ты понял. Я его потерял. У меня его угнали, если тебе так легче.
— Нет, не легче! — воскликнул Саша. Никогда раньше он так не возмущался, даже когда из-за одного нерадивого сокурсника у него не получился очень важный научный эксперимент, который он проводил целых три месяца. Возможно, на него так подействовало не только сообщение о том, что у него больше нет любимой машины, но и бокал лже-коктейля «Чёрные джунгли».
— Где мой аэрокар? Говори немедленно!
Лихачев как черная венерианская туча навис над Игнатовым.
— Присядь рядом со мной, дружище, — добродушно поговорил Антон. — Я расскажу тебе всё, что со мной произошло. Уверен, ты будешь потрясен, выскажешь мне свое дружеское сочувствие, и не станешь ругать за утерянный аэрокар.
Когда студент-биолог присел на кресло возле Игнатова, тот начал рассказывать всё, вернее почти всё, что с ним произошло с тех пор, как он отправился проверить аэрокар, дежуривший внизу на паркинге. Про то, что в этой истории фигурирует суперинтендант Шляпников, рассказывать Антон, конечно, не стал. Участие Шляпникова в этой истории должно остаться для всех тайной. Такое условие поставил сам суперинтендант. Игнатов поклялся его неукоснительно соблюдать.
— Он в тебя попал? — недоверчиво спросил Лихачев, когда Антон дошел в своем рассказе до того момента, как детектив-сержант Николай Саенко, находясь, видимо, в умопомешательстве, выстрелил в него из пистолета.
— Конечно, попал. Вот смотри.
Антон расстегнул верхние пуговицы и раздвинул ворот рубашки. На его груди алел свежий небольшой шрам.
— Ничего себе, — восхищенно произнес студент. — А почему рана так быстро зажила?
После секундной паузы Сашка Лихачев подозрительно добавил: — Или тебя ранили раньше, а ты мне сейчас лапшу на уши вешаешь?
Подозрительность студента-биолога надоела Антону.
— Послушай, — сказал он, отхлебнув глоток коктейля, — я говорю тебе всё как есть. Да, я потерял твой потрясающий аэрокар. Виноват. Но это были форс-мажорные обстоятельства. Меня подстрелили. Я чуть не погиб. Героически, между прочим.
— Прости! — перебил его Сашка Лихачев. — Я такой дурак! Ты настоящий герой!
Студент бросился к Игнатову, видимо, чтобы попросить прощение за то, что был таким мелочным. Однако, полицейский, вытянув руки, отстранил его:
— Не нужно благодарности, мой друг. Так на моем месте поступил бы любой. Даже ты. Я в этом абсолютно уверен. Чувствуется в тебе могучий дух первооткрывателей космоса. Впрочем, давай подумаем, что теперь нам делать дальше. Ведь время идет, а убийца Лены не найден. Как не найдены лица, виновные в некоторых других убийствах.
Саша выслушал Игнатова с восхищенным выражением на лице. Потеря любимого аэрокара, конечно, была серьезным ударом для него, но что это по сравнению с возможностью поквитаться с убийцей Лены?
— Что же мы теперь будем делать? У тебя есть план?
— Да, есть, — улыбнулся Антон, проглатывая очередной глоток лже-коктейля «Чёрные джунгли».
Глава 65
Олег Тарасов появился на вилле, где жили Денис Рощин и его два помощника, поздно вечером, когда стемнело. Он неукоснительно соблюдал правила конспирации. Свой аэрокар он оставил за два квартала от виллы, а потом пошел к ней пешком, время от времени проверяясь, нет ли за ним слежки.
Конечно, такие предосторожности могли кому-то показаться чрезмерными, но Тарасов не любил напрасно рисковать. Вообще, он рисковать не любил, предпочитая действовать строго по заранее разработанному и выверенному плану.
Раньше он несколько раз уже поступал не так, как нужно было по плану, и это ни к чему хорошему не привело. Ему пришлось очень сильно постараться, чтобы ликвидировать последствия необдуманных поступков. Возможно, ему в этом даже немножко повезло.
Впрочем, такие спонтанные поступки оставались
