Невеста до гроба - Оксана Олеговна Заугольная
— Подождите! — я ахнула. — Получается, это не он — сторож кладбищ, а они — сторожат порталы?
Госпожа Ильинка ненадолго задумалась.
— Получается, что так, — наконец произнесла она. — Земля там становится такая. Спокойная. Молчаливая. Люди не понимают, что именно они чуют, но они чуют.
Я кивнула. Это я понять могла.
Как оказалось, фата Эрис иначе отнеслась к приютившему их королевству. Она считала, что они могли бы и постараться вытащить её мать из лап рыб. И после возвращения из плена помочь ей заново устроиться. Она не желала слышать доводов, что лисы хранят память иначе, а людей, что могли помнить Ильинку, и вовсе уже не осталось. Её ненависть была нелогичной и страстной, и никакие увещания не помогали.
Пока Ильинка и её сын — я наконец-то узнала, что его зовут Эр, все силы тратили на то, чтобы обезопасить новую родину и её жителей от внешнего врага, Эрис бросила доставшийся ей дар на собственное могущество. Она возненавидела новую родину и оттого начала делать предсказания.
— Предсказания? — я потёрла виски. — Когда мы успели перепрыгнуть к предсказаниям?
— Предсказания — штука очень непростая, — терпеливо пояснила Ильинка. — Если они произнесены достаточно могущественным существом, уже неважно, имеет ли это существо возможности для ясновидения или нет. Люди сами поддаются этому предсказанию и начинают действовать в его рамках. Теряют выбор. Теряют свободу. Теряют всё. Вспомни сама эти предсказания.
Легко сказать «вспомни»! Я себя-то помню не всю! Но тем не менее, кое-что мне удалось вспомнить.
— Королям нельзя жениться по любви, — неуверенно произнесла я. — И государство Астарос создано по какому-то предсказанию, так?
Ильинка просияла, хотя глаза её оставались полными невыплаканных слёз.
— Именно так, — подтвердила она. — Сама посуди, Иссабелия, какой толк от нелюбящих друг друга королей и королев? А Астарос? Веками инквизиторы воевали с магами, сами являясь их близкими сородичами и страдая от влияния магии. Если уж так пошло, и магия плохо влияла на них, жили бы, отгородившись, а не топтали земли Калегосии!
Я присвистнула. Похоже, фата Эрис серьёзно взялась за дело.
— Других предсказателей нет, я правильно поняла? — всё же уточнила я.
— Нет, — согласилась Ильинка. — И, как и требовалось Эрис, она предсказала, что никто её не сможет убить. Это предсказание известно не так широко, ведь Эрис совсем не нужно, чтобы кто-то задумался, зачем её вообще можно хотеть убить, но её уровень предсказаний не оставляет сомнений, что и это изменить будет непросто.
— А могли, вообще-то, не говорить мне это предсказание, и у меня бы повысились шансы, — возмутилась я, но снова взглянула в глаза мёртвой лисицы и вздохнула. Нет, не могла. Она мать Эрис, она до последнего будет цепляться за шанс сохранить жизнь дочери. Ладно если ещё не станет мешать!
Я толкнула Бриена. Надо было срочно менять тему, чтобы Ильинка не успела пожалеть о том, что открыла мне тайны дочери. Бриен хрюкнул во сне и заворочался. Понятно. Пока сама.
— Но ведь Эрис занималась не только предсказаниями, верно? — осторожно начала я. — Тогда бы ей проще было устроиться пифией в очень удалённом местечке, чтобы все к ней шли и ноги ломали по дороге.
— Эрис всегда была очень деятельной, — вздохнула Ильинка. — Она превосходный травник и ядовар, изобрела множество зелий, которые и поныне используются в Калегосии и за её пределами…
«Я даже знаю одно наверняка, — подумала я. — Вот это, что усыпляет до смерти и заставляет потерять память о последних нескольких часах!»
Но вслух я это, разумеется, говорить не собиралась.
— Лес влечёт её, всё-таки кровь — это кровь, — продолжила Ильинка со вздохом, занявшим достойное место в коллекции тяжёлых вздохов. — Но она никогда не ходит там, где живут наши родичи. Обижена на них или боится — я никогда не спрашивала.
— Она великолепная травница, вы правы, — решила я подлить немного мёда. Мне совсем не улыбалось ссориться с лисицей, пусть и растерявшей половину могущества. — Но скажите, госпожа Ильинка, это её рук дело — то, что сейчас происходит в Калегосии? Она лишила всех памяти?
— Я сомневаюсь, что она хотела именно этого, — поспешно произнесла Ильинка. — Все воюют со всеми, уверена, Эрис в таком же ужасе, как и мы с сыном! Только вот сломать — не построить. Исправить сейчас не сумеем и мы.
Я придержала при себе мнение о том, в ужасе Эрис или нет. С учётом того, что она удерживала университет в заложниках, правдивость этого утверждения вызывала сомнения.
— То есть, исправить всё-таки можно? — вынесла я оптимистичный перевод сказанного Ильинкой. — Просто не можете именно вы?
Я гнала от себя мысли о том, сколько милых девушек-травниц вырастила Эрис. Что она заложила в их головы, случайно ли Нирочка запросто отравила Софи лишь за то, что в ту влюбился Викуэль. Что ещё нам ждать в дальнейшем?
Но сейчас первостепенным было решить вопрос памяти всех, кто жил в Калегосии. Да если уж на то пошло, и за её пределами. Если уж эльфов и инквизиторов задело, нужно что-то с этим делать!
Словно не слыша меня, Ильинка продолжила вспоминать, а я в результате — мысленно ужасаться. Почему я не заметила этого раньше? Властность фаты не наводила ни на какие мысли, нет? Впрочем, о чём это я, если убийца моей подруги был деканом некромантов, и тоже никто этого не понял.
— Однажды Эрис уговорила тогдашнего ректора университета взять на работу эйри, — бормотала Ильинка. — Мы тогда ещё иногда общались, хотя на кладбища, кроме университетского, Эрис перестала ходить ещё раньше. С братом у них вышла серьёзная размолвка, и он даже у университета не подходил с ней поговорить. Как она смеялась, когда это удалось. А потом эйри всё же сумели убить, и отношения с эльфами совсем разладились. Они начали трещать по швам, когда эйри взяли работать, и окончательно охладели, когда её убили. Удивительные существа эти эльфы.
Я решила, что Малассеция, вероятно, принадлежала к королевскому роду, и кто-то это ещё помнил. Поди разберись, так оно или нет!
Аккуратные и совсем не заострённые ушки Эрис торчали из всех мало-мальски крупных проблем университета.
