Нити магии - Эмили Бейн Мерфи
– Подожди, – прерывает меня Якоб, в задумчивости проводя рукой по волосам. – Как это может быть? Сделать фальшивый самоцвет почти невозможно. У нас нет для этого инструментов. Ты сама это сказала.
– Но у людей, владеющих магией, есть такой инструмент. Подумай об этом. Может быть, можно создать вполне достоверный с виду самоцвет, если, допустим, у тебя есть особенная способность к манипуляциям со стеклом, – я поднимаю пресс-папье Айви, и на лице Брока, подобно шторму, сгущается напряженное, убийственное выражение. – И особенная способность придавать ему тот оттенок, какой ты захочешь.
– Ты имеешь в виду, – медленно произносит Якоб, – сочетание того, что могли бы сделать Айви и Лильян?
Лильян молчит, сжимая чашку так, что костяшки ее пальцев белеют.
– Что, если… – говорю я и сглатываю, – что, если камни, которые принесли Вестергардам целое состояние, рождены не в копях, а посредством магии? Средний человек – даже король – никогда не смог бы предположить подобного. Единственными, кто мог бы заметить разницу, должны быть ювелиры. А вы бы видели, какие выплаты Вестергарды перечисляют одному-единственному семейству ювелиров, торгующему драгоценностями по всей Дании. Может быть, они платят им за то, чтобы те подтвердили, что камни подлинные?
«Да!» Я вспоминаю выражение готовности на лице ювелира, когда он предложил мне раздобыть камень любого оттенка, какой я пожелаю. Как можно обещать подобное? Если только у тебя нет возможности решать, какой оттенок примет камень.
– Но если это правда, то нападение на Айви было совершенно бессмысленным, – возражает Брок, едва сдерживая ярость, и встает. – Зачем им убивать ее? Она не нужна им мертвой. Она скорее понадобилась бы им живой и здоровой.
Я колеблюсь.
– Может быть, она отказалась им помогать. Возможно… это не та работа, за которую кто-то возьмется добровольно. Если только… – мое дыхание прерывается, – если только они ее недооценили.
Она была для их настолько же полезной, насколько и опасной.
– Возможно, они перехватили ее по дороге, когда она ехала одна, чтобы затащить в повозку и увезти в шахты.
Взгляд Брока становится ясным и пристальным. Он достает крошечный осколок стекла.
– Но она сопротивлялась.
Якоб беззвучно выдыхает ругательство.
Это легко могло стать мотивом для убийства любого шахтера, угрожающего разоблачить деяния фальсификаторов. Любого. Например, моего отца.
Это могло бы объяснить, почему мой отец хотел, чтобы король занялся расследованием происходящего.
Это могло бы объяснить, почему Айви смертельно ранили и последними, кто видел ее живой, были Вестергарды.
Сердце неистово колотится у меня в груди. Неужели это та тайна, которую десять лет назад отец пожелал завещать нам? Неужели мы наткнулись на огромную секретную аферу, которая начинается прямо здесь, в доме Вестергардов, и эхом раздается по всей Дании?
– Так что нам делать дальше? – шепчет Лильян. Ее глаза сверкают в темноте, словно драгоценные камни. – Как мы вообще сможем доказать все это?
– Нам нужен камень, который однозначно происходит из копей Вестергардов, – говорю я. – Хелена вообще не носит драгоценностей. Единственный камень, который мы действительно можем заполучить, – тот, который носит на руке Филипп. А Якоб сможет определить, стекло это или нет.
Неожиданно мне в голову приходит мысль, что, возможно, именно поэтому отец оставил для меня камень в банковском хранилище. Он дал мне настоящий самоцвет, вполне вероятно, один из немногих подлинных в Дании, чтобы нам было с чем сравнивать фальшивку.
Может быть, именно этот камень пытались найти те люди в ночь смерти Ингрид.
Я закрываю глаза.
– Но как нам подменить кольцо на руке Филиппа так, чтобы он не проснулся и не застукал нас? – спрашивает Лильян.
– Не знаю, – колеблюсь я.
– Мы можем опоить его, – одновременно со мной произносит Брок, и Якоб морщится.
– Ладно… погодите… минуту, – говорит он, с силой дергая себя за волосы. – Если то, о чем говорит Марит, окажется правдой, то это ужасно, возможно, даже преступно, и Филипп заслуживает того, что с ним случится. Но я должен заботиться о нем. Он может оказаться невиновным. И опаивать и грабить его кажется мне некоторым… нарушением врачебного кодекса.
– Так зажми уши и смотри в другую сторону, – говорит Брок. – Дорит подсыплет снотворное в его еду, – он громко щелкает костяшками пальцев. – С удовольствием.
Помедлив, я все-таки решаюсь сказать:
– Я заберу у него кольцо. Тебе не придется нарушать кодекс.
– А я могу вырастить любое растение для снотворного. Ты окажешь ему услугу, если посоветуешь мне что-нибудь. Иначе я буду действовать наугад, – добавляет Брок, и лицо его мрачнеет все сильнее, – но у меня вполне может получиться яд.
Хотя моя догадка стучит у меня в висках, словно барабан, я все же ощущаю укол беспокойства. То, что мы сделаем после этого, может повредить Вестергардам. И Еве. Это может уничтожить будущее каждого из нас, отнять у нас работу и средства к существованию. Это может разгневать многих людей.
Могущественных и опасных людей, которым есть что терять. Людей, которые и прежде совершали убийства.
А если Ева уже считает, что я ее предала, сможет ли она когда-нибудь простить мне мое участие в этом?
Облако сомнений слегка рассеивается, когда я вспоминаю виденные мною записи, строчки и строчки в графе доходов. Доходов, которые в последние десять лет принесли Вестергардам эти камни. Сколько стекольной магии потребовалось, чтобы сделать так много самоцветов, в конце концов?
Определенно намного больше, чем есть у одного человека.
Магия десяти человек?
Двадцати?
Больше?
И… действуют ли они по собственной воле, как мы, живущие в этом доме?
Или же в этих шахтах происходит нечто куда худшее?
– Если они убили Айви, – говорит Брок, проводя пальцами по выщербленному краю своей фарфоровой чашки, – то лучше бы им со мной вообще не встречаться.
Наши свечи бросают на стены мерцающие отблески, когда мы ускользаем обратно в наши комнаты по темным коридорам, которые, подобно кровеносным сосудам, пронизывают весь дом. Если афера действительно начинается здесь, в этом доме, с участием живущих здесь людей, то конец ей придет оттуда, откуда эти люди совсем не ожидают.
Изнутри этих самых стен.
Глава двадцать пятая
Весь дом кипит от бурной деятельности. Время салона приближается, и королевское семейство должно приехать менее чем через четыре недели. Я говорю Нине, что мы с Броком обговариваем, как украсить сцену драпировками и цветами, но вместо этого вместе с Лильян и Якобом сбегаем на чердак и строим свои планы.
Я собираюсь узнать точный распорядок дня Филиппа и выработать стратегию.
Якоб должен понять, какое снотворное Броку следует вырастить.
Лильян сделает поддельный камень, использовав стекло от папье-маше Айви. Якоб находит указания о том, как резать и гранить стекло при помощи точильных брусков, каменной крошки и масел вместо современных инструментов,
