Нил Гейман - Сыновья Ананси

– Нет, – сказал полицейский. – Вообще-то, нет. Твой адвокат наконец приехал.

– Мистер Мерримен? – сказал Толстяк Чарли и тут же оборвал себя. Леонард Мерримен был полным джентльменом в круглых очках в золотой оправе, а человек, стоявший за полицейским, таким определенно не был.

– Все нормально, – сказал человек, который не был его адвокатом. – Можете нас оставить.

– Звоните, как закончите, – сказал полицейский и закрыл дверь.

Паук взял Толстяка Чарли под руку и сказал:

– Я вытащу тебя отсюда.

– Но я не хочу, чтобы меня вытаскивали. Я ничего плохого не сделал!

– Хороший повод для побега.

– Но если я сбегу, тогда получится, что это не так. Я стану сбежавшим заключенным.

– Ты не заключенный, – радостно сказал Паук. – Никаких обвинений тебе еще не предъявили. Ты просто помогал им в расследовании. Слушай, ты голоден?

– Немного.

– Чего ты хочешь? Чаю? Кофе? Горячего шоколада?

Слова «горячий шоколад» для Толстяка Чарли звучали в высшей степени привлекательно.

– Я за горячий шоколад, – сказал он.

– Ладно, – сказал Паук. Он схватил руку Толстяка Чарли. – Закрой глаза.

– Зачем?

– Так легче.

Толстяк Чарли зажмурился, хотя и не был уверен, что так будет легче. Мир свернулся и развернулся, и Толстяк Чарли понял, что его сейчас стошнит. Но разум уже успокоился, а лица коснулся теплый ветерок.

Он открыл глаза.

Они были на улице, на большой рыночной площади, в местах, ничем не напоминавших Англию.

– Где мы?

– Думаю, это называется Скопси[66]. Город рядом с Италией или вроде того. Я уже несколько лет сюда езжу. Они готовят отличный горячий шоколад. Лучше я не пробовал.

Они сели за маленький деревянный столик, выкрашенный в ярко-красный цвет пожарной машины. Подошедший официант сказал что-то на языке, который показался Толстяку Чарли не похожим на итальянский. Паук сказал «Dos Chocolatos[67], чувак», официант кивнул и удалился.

– Ладно, – сказал Толстяк Чарли. – Ты втянул меня в еще большие неприятности. Они на меня теперь облаву устроят, и это будет во всех газетах.

– И что они сделают? – спросил с улыбкой Паук. – В тюрьму тебя отправят?

– Ой, ну не надо!

Прибыл горячий шоколад, и официант разлил его по маленьким чашечкам. Температура у шоколада была примерно как у жидкой лавы, а сам он представлял собой нечто среднее между шоколадным супом и шоколадным заварным кремом и пах изумительно вкусно.

– Слушай, мы тут порядком напортачили с этим семейным воссоединением, – сказал Паук.

– Так это мы напортачили?! – Толстяку Чарли удалось сдержать гнев. – Это не я украл у себя невесту. Это не из-за меня меня уволили. Это не из-за меня меня арестовали…

– Да, – сказал Паук. – Но ведь именно ты втянул в это птиц, верно?

Толстяк Чарли сделал очень маленький пробный глоток горячего шоколада.

– Ой! Я, кажется, обжегся.

Он посмотрел на брата и увидел на его лице собственное выражение: обеспокоенный, усталый, напуганный.

– Да, это я втянул птиц. Что будем делать?

– Они тут, кстати, готовят классную штуку с лапшой и тушеным мясом, – сказал Паук.

– Ты уверен, что мы в Италии?

– Не особенно.

– Могу я спросить?

Паук кивнул.

Толстяк Чарли подыскивал слова.

– Эта история с птицами. Когда они все вылезли и начали делать вид, будто сбежали из фильма Хичкока. Ты думаешь, такое только в Англии может случиться?

– А что?

– А то, что нас заметили голуби. – Он указал на дальний конец площади.

Голуби занимались не тем, что обычно делают голуби. Они не клевали хлебные корки и не расхаживали, опустив голову, в поисках еды, брошенной туристами. Они неподвижно застыли и смотрели. Зашумели крылья, и к голубям присоединилась еще сотня птиц, большая часть приземлилась на статую толстяка в огромной шляпе, что возвышалась в центре площади. Толстяк Чарли смотрел на голубей, а голуби смотрели на него.

– Какой самый худший вариант? – приглушенно спросил он Паука. – Они нас засрут?

– Не знаю. Но думаю, они способны на худшее. Допивай свой шоколад.

– Но он очень горячий.

– И нам понадобится пара бутылок воды. Гарсон!

Негромкий шелест крыльев; квохтанье прибывающих птиц; и фоном – тихое неразборчивое воркование.

Официант принес им бутылки с водой. Паук, который, как отметил Толстяк Чарли, теперь снова был одет в черно-красную кожаную куртку, рассовал их по карманам.

– Это всего лишь голуби, – сказал Толстяк Чарли, и, еще не договорив, понял, что не прав. Это были не просто голуби. Это была армия. Статуя толстяка почти исчезла из вида под серыми и фиолетовыми перьями.

– Кажется, я больше любил птиц, когда они не думали на нас нападать.

– И они всюду, – сказал Паук и схватил Толстяка Чарли за руку. – Закрой глаза.

Птицы поднялись как одна. Толстяк Чарли зажмурился.

Голуби наступали, как волки на стадо…

Тишина и даль. Я в духовке, подумал Толстяк Чарли. Он открыл глаза и понял, что так и есть: это была духовка – с красными дюнами, уходящими вдаль и растворяющимися в перламутровом небе.

– Пустыня, – сказал Паук. – Показалось, неплохая идея. Зона, свободная от птиц. Тут и договорим.

Он протянул Толстяку Чарли бутылку воды.

– Спасибо.

– Итак. Будь добр, расскажи мне, откуда взялись птицы.

– Есть одно место, – сказал Толстяк Чарли. – Я там был. Там было множество зверолюдей. Они, хм. Они все знали папу. А одна из них была женщина, типа, Женщина-Птица.

– Есть одно место? – смерил его взглядом Паук. – Звучит загадочно.

– Это горный склон, а в нем пещеры. А еще там скалы, которые уходят в никуда. Это похоже на конец мира.

– Это начало мира, – поправил Паук. – Я слышал про пещеры. Знакомая девчонка рассказывала Хотя сам там не был. Так ты встретил Женщину-Птицу и…

– Она предложила тебя прогнать. И, кхм. Ну, я ей и поручил.

– Это, – сказал Паук, улыбаясь как кинозвезда, – было по-настоящему глупо.

– Я не велел ей вредить тебе.

– А как, ты думал, она собиралась от меня избавиться? Написать гневное письмо?

– Не знаю. Я не подумал. Я был зол.

– Прекрасно. В общем, если ее возьмет, ты будешь зол, а я буду мертв. Ты ведь мог меня просто попросить.

– Я просил!

– Хм. И что я ответил?

– Что тебе нравится мой дом и ты никуда не уйдешь.

Паук отпил немного воды.

– И что ты ей сказал?

Толстяк Чарли попытался вспомнить. Теперь, когда он об этом думал, он понял, что сказал какую-то странную вещь.

– Я сказал только, что отдаю ей потомков Ананси, – неохотно ответил он.