Титулярный советник - Валерий Пылаев
Впрочем, откуда им еще было взяться?
В углу ящика я разглядел еще пару “наганов”, “маузер” и коробки с патронами. Не слишком много — но все же вполне достаточно, чтобы вооружить дюжину человек. И отправить их… куда прикажут. К примеру — хоть на штурм Зимнего под винтовки жандармов. А скорее уже гвардейских полков, если те вообще выполнят приказ, который государыне придется отдать.
И уже совсем скоро. В Серегиной комнатушке было тепло, почти жарко — но мои ноги будто примерзли к полу, а по спине между лопаток поползла холодная капелька пота. Все оказалось еще страшнее, чем я ожидал. Ни сам Серега, ни кто-либо из его ближайших друзей явно не занимал особого положения среди народовольцев. Рядовой парень, кочегар, разве что на ступеньку или две выше случайно забредших на сбор работяг — вроде Паши Корчагина, чью личину мне снова пришлось примерить. И если уж даже его комната превратилась в импровизированный оружейный склад — значит, все совсем плохо!
Стрельба, панцеры на улицах Петербурга, монотонный рокот пулеметного огня. Народовольцы с винтовками, гвардейские полки, пожары, Одаренные высших классов истребляющие несколько десятков человек одним взмахом руки… Конечно, я представлял такое и раньше — но до сегодняшнего все это казалось далеким, почти ненастоящим. Тем, что может случиться через полгода, через год — а может и не случиться вовсе.
Но на деле оказалось куда ближе. Огонь, в котором вполне могла сгореть дотла вся Империя, уже готовился вспыхнуть в ее сердце — Петербурге. Дед ошибся в своих прогнозах на несколько месяцев. Но ошибся и Багратион: времени не просто осталось мало.
Его не осталось вообще.
— Когда? — одними губами прошептал я.
— Скоро, брат, скоро. Уж мы им такого жару зададим, что мало не покажется.
Серега хлопнул меня по плечу и радостно оскалился. То ли не заметил моего ошалевшего выражения лица — то ли принял его за чистый восторг.
— Долго терпели, но теперь так врежем, что да самого Парижу побегут прятаться, — усмехнулся он, задвигая ящик обратно под топчан. — Ты ведь с нами, Пашка?
— То есть?.. — осторожно уточнил я.
— У нас много друзей — так что винтовок теперь на всех хватит. Руки нужны — а уж у тебя рука крепкая. — Серега уселся на топчан. — Уж я-то на своей морде попробовал… Пойдешь с нами?
— Я-то пойду — мне терять нечего. — Я пожал плечами. — А у тебя мама, Иринка… Если убьют — кто их кормить будет?
— Наши не бросят. — Серега тряхнул головой. — Да и кто меня убьет? Питер теперь, считай наш, Павлуха.
— Ну уж, — вздохнул я. — А гвардия? А боевые маги?
— Гвардия не сегодня-завтра разбежится. — Серега с довольным видом развалился на топчане. — А маги… Эх, сказал бы я тебе — но нельзя пока.
— Что — нельзя?
На этот раз Серега молчал почти полминуты. Видимо, данное кому-то из старших обещание вступило в смертельную схватку с желанием поделиться радостной новостью… и проиграло.
— Ладно так и быть. — Серега снова уселся и продолжил заговорщицким шепотом: — Я уж не знаю, как там, наверху это провернут, но зуб даю — не врут. Ничего нам твои боевые маги сделать не смогут.
— Это почему? — поинтересовался я.
— А потому, брат, — Серега торжествующе улыбнулся. — Что еще день-два — и не будет в Питере никакой магии.
Глава 25
Я сначала даже не понял, что произошло. Не понял — хоть уже и испытывал подобное не один раз. Привычный мир схлопнулся до видавшего виды и насквозь прокуренного салона такси. Я будто перестал разом и видеть, и слышать… хотя зрение и слух остались при мне. Чем-то было похоже на надетый на голову мешок. Достаточно потертый и дырявый, чтобы казаться полупрозрачным, шуршащий по ушам. Пыльный и грязный, неприятный — его хотелось поскорее скинуть.
Но не вышло — и недовольство тут же сменилось страхом. Я завертел головой по сторонам, выискивая неведомую опасность, вцепился в “парабеллум” под курткой — и только потом заставил себя сесть ровно и если не успокоиться, то хотя бы перестать дергаться, как заяц, угодивший в капкан.
Ничего смертельного не случилось. Во всяком случае — пока.
Магия исчезла, но таксисту об этом знать уж точно не обязательно. Причем исчезла, похоже, везде. Если бы чертова “глушилка” пряталась прямо здесь, в машине, меня наверняка уже взяли бы в оборот. Не дожидаясь, пока я наделаю глупостей. Но мы уже успели проехать метров пятьдесят, потом сто — но ничего не изменилось. Я не мог почувствовать даже самого слабенького дыхания Дара. Ни энергии вокруг, ни привычных пульсаций чужой магии, ни даже эманация родового Источника — ничего.
Ноль. Пусто.
— Неладное что-то творится, никак. — Водитель чуть замедлил ход и едва не улегся грудью на руль, разглядывая что-то впереди. — Гляди, любезный.
Под фонарями по тротуару справа бежали люди. Парень с девушкой. Одетые просто, но при этом достаточно хорошо, чтобы оказаться нетитулованными дворянами. Какими-нибудь мелкими служащими. Прощупай я их собственным Даром — наверняка увидел бы одиннадцатый-двенадцатый магический класс… Но теперь мог только догадываться.
Шагавший за ними следом полный господин в шляпе и с портфелем несколько мгновений явно пытался вести себя солидно — но потом не выдержал и припустил следом за парочкой, перебирая короткими ножками.
В любой другой день я бы, пожалуй, непременно посчитал подобное забавным.
Навстречу такси по узкой улице, ревя мотором, промчался какой-то породистый то ли “немец”, то ли “американец”. Так резко, что едва не снес нам зеркало, которое через мгновение все равно со звоном брызнуло серебристой крошкой.
— Козел! — выругался водитель, запоздало вильнув вправо.
Спортивная “Волга” и не думала останавливаться — наоборот, еще прибавила ходу и исчезла за поворотом, пролетев на красный свет. Юный — а может, и не слишком юный — отпрыск знатного рода почуял неладное и теперь спешил поскорее укрыться за толстыми стенами дома или родового поместья. Уж не знаю, многие ли из столичной знати уже знали про страшную “глушилку”, но я поступил бы так на месте любого Одаренного.
Добраться до безопасного места. Спрятаться. А думать лучше потом.
Мое безопасное место осталось слишком далеко. Конечно, я вполне мог приказать водителю развернуться и за двойную плату домчать меня до Елизаветино. Мог добраться до дома на Мойке или обратно к поверенному. Мог вернуться к Настасье в мастерскую, в конце концов, но…
