Советник президента - Владимир Алексеевич Колганов
Вечером Егор посмотрел ту видеозапись, о которой рассказала Катя. Это было гораздо интереснее, чем присутствовать при «разборках» профессионалов от истории. И вот что он увидел.
22 марта на территорию дачи въехал джип с мигалкой и автофургон. Из джипа вышел Докутович, и грузчики по его приказу стали из автофургона выгружать мебель – какие-то шкафы, комоды… Сразу после того, как мебель перенесли в дом, Докутович уехал, и в течение нескольких дней на территории дачи не было никакого движения, только иногда, да и то поздно вечером, на крыльцо выходили мужики, чтобы покурить на свежем воздухе. В общем, ничего интересного, за исключением того, что отсутствие всякого движения вне дома в светлое время суток вызывало подозрение – словно бы кто-то прятался от посторонних глаз. Но вот двадцать шестого марта, в понедельник, обстановка изменилась кардинальным образом. Снова приехали джип и автофургон, снова Докутович давал указания, а вслед за тем мебель погрузили в кузов фургона, причём было видно, что очень торопились. Вскоре после того, как уехали, Катин приятель остановил запись, и теперь Егору предстояло прийти к какому-то решению. Ясно было, что дело не чисто, однако недостаток информации не позволял сделать сколь-нибудь правдоподобные выводы.
Так что же предпринять? Идти к президенту со своими подозрениями? Прежде, чем побеспокоить Платова, Егор решил позвонить Руслану, но оказалось, что тот, получив желанный чин генерал-майора, отправился ловить шпионов на Таймыр. Нет, этот Егору явно не помощник. Похоже, ему заткнули рот, чтобы больше не наводил тень на плетень, то есть на чиновников высшего звена. Тогда какой же смысл добиваться разговора с президентом?
Глава 37. Реакция на мифы
Причина, по которой Ольга Беглова собиралась сделать передачу о Булгакове и княгине Кире, заключалась в том, что дело шло к разрыву с Ноткиным. Двум амбиционным журналистам стало тесно в рамках одного ток-шоу. Однако случившееся на квартире у Егора поставило крест на булгаковской теме – Ольга не прощала обид, особенно если кто-то подверг сомнению авторитет её супруга. Вот так и возникла идея сделать нечто на злобу дня, но уже без Ноткина, без его шутов и анекдотов «ниже пояса». Там два десятка горлопанов в течение двух часов пытаются перекричать друг друга, ну а Бегловой по нраву более спокойная, камерная атмосфера.
И вот на НТВ вышла новая программа под названием «Реакция Ольги Бегловой». Егор так и не понял – то ли это реакция на Ноткина, то ли на скандал, случившийся в его квартире. Самым интересным оказался пятый выпуск этой передачи. Как и положено, вступительное слово произнесла сама Беглова:
– Уважаемые гости! Дорогие телезрители! Случилось невероятное событие. Мы сделали то, что никому ещё не удавалось – сюда, на это ток-шоу мы привели, причём буквально за руку, нашего обожаемого министра культуры, Ростислава Владимировича Ведьминского. Прошу любить и жаловать!
– Ну, это вы слишком! – слегка смутившись, отвечал министр. – В-первых, я сам сюда пришёл, а во-вторых, мой пост в правительстве никак не сочетается со словом «обожаемый». Это неприемлемо, даже если речь идёт о такой популярной личности, как министр обороны.
– Может быть, этот эпитет применим непосредственно к культуре?
– Пожалуй! Сошлюсь на мнение нашего вице-премьера. Позвольте, процитирую, – министр достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и зачитал текст: «Сегодня в сфере культуры мы устойчиво занимаем ведущие, лидерские позиции в мире».
– Простите, лидерские позиции – это о чём? О балете, что ли?
– Не только. Я бы добавил, что в последние годы наши учреждения культуры по всей стране демонстрируют замечательные качественные и количественные показатели.
– У меня вопрос к министру.
– Прошу вас, Борис Борисович!
– Если я правильно понял, наши кинотеатры вместо того, чтобы демонстрировать хорошие фильмы, демонстрируют некие показатели. Кому?
– Эти показатели говорят о правильности выбранной государственной политики.
– Так они ещё и говорят?
– Как бы вы не юродствовали, в целом мы на правильном пути. Особенно это касается литературы.
– Не смешите!
– И с юмором у нас всё в порядке. Ближайшей нашей задачей является достижение тридцатипроцентной доли российского кинематографа в прокате.
– За счёт чего? Будете показывать в кинотеатрах сборники рекламных клипов? Тут уж мы точно мастера!
– Борис Борисович! О рекламе мы сейчас говорить не будем. Логичнее это сделать в следующей рекламной паузе. А сейчас я хочу привести одно из высказываний Ростислава Владимировича, – Беглова стала читать текст: – «Нет никаких „единственно верных“ и „истинно научных“ исторических концепций. Содержанием науки является научный поиск. Но он потому и является поиском, что предполагает гипотезы, рабочие версии, разнообразие инструментов и методов исследования», – ведущая подняла глаза от своей шпаргалки. – Как же так? Получается, что историки нам подсовывают липу… Вроде бы они всё время в поиске, раскапывают курганы, изучают древние источники, пишут статьи, выдвигают гипотезы, защищают диссертации. А на поверку ни одну из версий истинной признать нельзя.
– Вы правы, Ольга! – согласился министр. – Если, например, говорить об истории Древней Руси, то историки заняты тем, что создают мифы. Вопрос в том, какой миф признать наиболее правдоподобным. Я полагаю, что надо исходить из наших текущих идеологических потребностей. Иными словами, прошлое – это всегда реконструкция из настоящего.
– Что за чушь!
Эти слова произнёс человек весьма преклонных лет, судя по воинственному виду ещё сохранивший способность дать отпор любым враждебным элементам.
– Лев Соломонович! Вы не согласны с таким подходом?
– Категорически отвергаю! «Единственно верных» и «истинно-научных» исторических концепций действительно нет. Но при выборе наиболее приемлемой концепции нельзя исходить из своих симпатий и антипатий, национально или социально обусловленных. А именно этим занимается господин Ведьминский.
Однако министр был не так-то прост – ему в рот палец не клади:
– А вы из чего исходите, когда так рьяно защищаете норманнскую версию происхождения Руси?
– Норманнская теория происхождения Руси, предложенная ещё Бауэром, Миллером и Шлёцером, не подлежит пересмотру. Это я вам вполне авторитетно заявляю!
– Но позвольте! При ближайшем рассмотрении она трещит по швам, поскольку не даёт ответа ни на один вопрос…
– Не смейте поднимать руку на святое! Кто вас сюда позвал? Маргиналам здесь не место!
– Лев Соломонович! – Беглова попыталась утихомирить норманиста. – Ну почему вы не даёте вашему оппоненту высказать свои критические замечания по отношению к норманнской версии?
– Потому что норманнская версия сформулирована самими антинорманистами, как объект для битья. Это жупел, предназначенный для отпугивания ученых от объективного и беспристрастного исследования темы.
– Но вы же
