Советник президента - Владимир Алексеевич Колганов
«Вот ведь достала! Сама же сказала, что нам предстоит решить более важную проблему, а тут вся эта суета…» И в тоже время Егор понимал, что желанная цель недостижима, если не обращать внимания на плагиат. Смущало только то, что для издания книги или для публикации статьи придётся использовать свою нынешнюю должность, тот самый административный ресурс, который стал уже притчей во языцех.
– Так что вы предлагаете? – спросил у Кати, словно бы перелагая на неё ответственность за принятие решения.
– Это же просто! – радостно вскричала Катя. – Надо снова отправить статью в журнал, поставив подпись «советник президента». То же самое нужно сделать и с рукописью вашей книги. Хотите, я сама отвезу её в издательство?
Лицо Егора скривилось, как будто заболели зубы. Однако ничего тут не поделаешь – нельзя же останавливаться на полпути.
Глава 36. Затишье перед бурей?
К середине августа всё постепенно успокоилось. Ни сообщений в прессе о перестановках в правительстве или в генералитете, ни новых пакостей от заокеанских «партнёров», ни имитаций химических атак в Сирии. Вообще ничего, что мешало бы прочувствовать приближение грибного сезона. Вот только США вышли из ядерной сделки с Ираном, но это как-то можно пережить. Ну и признание правительством Германии «третьего пола» немного удивило.
Итак, пора было отдохнуть и от политики, и от окололитературной суеты, которая порядком надоела. А тут как раз Катя предложила поехать к ним на дачу, мол, соберутся друзья отца, будет интересно. Ну а наскучат разговоры, можно прогуляться по лесу.
Пришлось тащиться в Новодарьино – это были те самые «Академические дачи», которыми советская власть одарила наиболее достойных деятелей науки и искусства ещё в шестидесятые годы прошлого столетия. А позже Одинцовский район стал заповедной территорией для московской элиты, где в довольно тесном соседстве расположились и Барвиха, и Николина гора, и Дубки, и Горки-2, и даже резиденция Платова в Ново-Огарёво, не говоря уже о многочисленных дачных посёлках, в которых обосновались крупные бизнесмены и чиновники высшего звена. Егор бывал в таком же академическом посёлке, но к северу от Москвы, в Мозжинке. А тут как-никак юго-запад, Рублёвка, что значительно престижнее.
Впрочем, загородный особняк Катиных родителей был построен вовсе не в том стиле, которому отдавал предпочтение нынешний бомонд, да и сама Катя, если судить хотя бы по её нарядам. Один из них Егор имел возможность оценить ещё в Кремле, когда встретил Катю в здании Сената – скромно, но вполне на уровне современной моды. Здесь же перед ним предстала старая двухэтажная халупа, которая наверняка не перестраивалась ещё с тех пор, как Никита Хрущёв подарил учёным эти дачи.
Катя встретила Егора в предельно открытом голубом бикини. Очаровательная девушка, ничего не скажешь! Приятно было бы лежать с ней рядом на пляже в Новом Свете. Впрочем, и здесь в тени около тридцати градусов по Цельсию, так что, пока не собрались все гости, можно позагорать, что Егор и сделал. Хотел было представиться хозяевам, но Катя не позволила – говорит, ещё успеешь. Да и сам Егор не любил все эти церемонии – познакомиться можно и за праздничным столом.
Они ушли на край дачного участка, где за берёзовой рощей скрывалась небольшая поляна, а посреди неё бассейн. Для плавания это рукотворное создание было мало приспособлено – чтобы преодолеть его, достаточно сделать два-три гребка обычным кролем, но освежиться в жаркую погоду можно и в таком «корыте».
Кате не раз приходилось оправдываться перед гостями, которые не могли скрыть своего удивления – допотопный вид загородного дома никак не соответствовал должности директора академического института. Видя их косые взгляды, Катя объясняла, что отец заботливо относится к любой старине – это вполне логично для историка. Поэтому не позволил даже сделать косметический ремонт – хотел сохранить всё так, как было в прежние времена. Конечно, нежелание модернизировать своё дачное хозяйство можно объяснить ностальгией по прошлому, однако бывает и гораздо хуже. В тот раз, когда Егор приехал в Мозжинку, чтобы навестить приятеля, его попросту шокировало соседство посудомоечной машины, электрической плиты и кондиционера с девственным сосновым лесом, вид на который открывался из окон этого особняка. И вот, когда Катя рассказала всё о прежних хозяевах этого дачного участка, Егор, указав на роскошные коттеджи, расположившиеся поодаль, поинтересовался:
– А кто же в них живёт?
– Честно говоря, из новых жителей посёлка я никого не знаю. Здесь вообще мало тех, кого можно отнести к высшему свету. Хотя видели тут одного.
– И кто же это?
– Костя Докутович. Помните такого?
– Да-да, о нём ещё рассказывал Марк. Так у него здесь дом?
– Не знаю! А дело в том, что мой приятель, он на соседней улице живёт, установил видеокамеру, чтобы подглядывать за соседями, а потом всё это выложить в сеть, если будет интересно.
– Надо признать, малопочтенное занятие.
– Да я ему говорила, но он не из тех, кому можно что-то доказать. Упёртый, хуже некуда! Так вот, на этом видео он и разглядел Докутовича.
– И что?
– Да ничего! Ни семейных скандалов, ни пальбы по воробьям… Потому и в сеть ничего выкладывать не стал.
– Запись сохранилась?
– Да, я прямо сейчас могу на ваш смартфон её адрес скинуть. А зачем вам это?
– Книгу хочу о Докутовиче написать, – улыбнулся Егор.
Конечно, Катя не поверила, но уже привыкла к тому, что её начальник себе на уме, ничего лишнего никогда не говорит. Ведёт себя как законспирированный агент, а не писатель. Тут пригласили к столу, и разговор о Докутовиче пришлось прервать.
Публика на даче собралась довольно разношёрстная. Журналист либеральных убеждений, политолог из кремлёвского пула, экономист и парочка историков, не считая жён. Причём одна из них тоже оказалась историком – это была та самая дама, которая написала на статью Егора убойную рецензию. Однако в профессиях и политических пристрастиях гостей Егор разобрался далеко не сразу.
После того, как выпили за мир во всём мире, разговор зашёл о том, кто же на самом деле правит в этом мире и можно ли надеяться на справедливое мироустройство при таких правителях.
– Есть мнение, что вся власть сосредоточена в чьих-то невидимых, но очень могущественных руках. То есть существует некая теневая структура, а её представителей мало кто знает в лицо.
Эти слова хозяин дома произнёс, поглядывая на гостей несколько свысока, так, будто он знал то, что было неизвестно никому другому.
– Ерунда! – возразил экономист. – И Бильдербергский клуб, и Римский клуб, и Трёхсторонняя комиссия это собрания пикейных жилетов,
