Нет сигнала - Александр Верт
Если бы он не торопился, то непременно попробовал бы здешний bagel, но он шел по набережной к возвышающемуся над другими домами замку Сегюр. Каменные стены заросли плющом. Его срезали с края разрушенной башни и теперь восстанавливали ее по чертежам с соблюдением всех условностей.
Глядя на стену башни, Новиков даже не мог сказать, где заканчивался старый кирпич и начинался новый, просто видел, как два человека возятся на строительной люльке, любовно укладывая кирпичи один за одним. Затем они обрабатывали их специальным историческим корректором, тот накладывался на кирпич и менял его внешний облик, делая похожим на все остальные. Технологию исторической имитации разработали еще в середине прошлого века, чтобы полностью восстановить Собор Парижской Богоматери, пострадавший в пожаре больше столетия назад.
Новиков почему-то вспоминал об истории и технологиях, приближаясь к искомому дому. Он узнал его по обещанному желтому фасаду, заметному среди зелени сада.
Дом явно был новым, и Генрих Белигар был прав, утверждая, что если идти по набережной, глядя на замок, его нельзя не заметить. Найти его так оказалось проще, чем отсчитывать дома и читать названия улиц.
На кованом заборе прямо на калитке висела пластиковая табличка: «Генрих и Анна Белигар», рядом кнопка звонка, а в резном столбе спряталась камера. Новиков ее сразу нашел, усмехнулся и нажал на звонок, а потом осмотрелся.
Забор, казалось, совсем не защищал территорию. Через него было легко перелезть, но Новиков был уверен, что за изящным металлическим забором возвышается энергетическая стена, если не энергетический купол, – в конце концов, не просто так в саду не летали птицы, а на цветах у садовой дорожки можно было заметить лишь одну бабочку.
Замок калитки щелкнул, и дверца приоткрылась, тогда Новиков толкнул ее и осторожно шагнул на территорию, на всякий случай озираясь. Если бы его не вышли встречать, он бы, наверно, напрягся, но дверь дома открылась и на пороге появился сам Генрих – тот самый мужчина из ресторана. Теперь он ухитрялся нести простую футболку словно мундир, еще и встретил Новикова откровенностью:
– Доброе утро, надеюсь, я могу не играть с вами, а сразу сказать, что мне известно, кто возглавляет Люкс.
– Интересно, откуда? – усмехнувшись, спросил Новиков, а сам спрятал руки в карманы и зачем-то зажал одной из них кнопку боевой активации защитных дронов.
– Догадался, – пожал плечами Генрих. – Для военного с космическими связями проверить это было несложно.
Он даже улыбнулся, осознавая двусмысленность своих слов.
– Тогда я тоже не стану скрывать, что мне известно о родстве Дёмина и вашей жены, – сказал Новиков, желая увидеть реакцию мужчины.
– Неудивительно. Думаю, вы уже всё понимаете, только Анне не говорите. Своих детей у нее нет, и она очень любит этого самовлюбленного мальчишку. Мы поговорим о судьбе вашего сотрудника, а потом уже о Дёмине, хорошо?
– Давайте попробуем, – согласился Новиков, по безмолвному приглашению заходя в дом.
Внутри дом Белигаров был настолько современным, что Новиков вновь почувствовал себя в ином времени, в хорошо знакомом ему мире технологий, и сразу расслабился. Маленький робот, похожий на пушистую собаку, только квадратную и с белым носом, предложил ему тапочки, к счастью не белые, а синие, будто специально подобранные под цвет мебели в гостиной, открывающейся за большой аркой, ведущей из коридора в глубь дома.
– Проходите. Анна спит, я не стал ее будить, нечего ей переживать. Не девочка уже, – прямо признался Генрих и, не спрашивая, вскрыл бутылку виски, чтобы наполнить два граненых стакана со льдом так, чтобы вершина лежащего под углом ледяного кубика восстала из темных вод будто айсберг. – Надеюсь, вы меня понимаете.
– Отчасти, – уклончиво ответил Новиков и занял предложенное ему жестом место.
Круглый стол располагался у входа на светлую веранду, а два кресла стояли так, что можно было наблюдать за всей гостиной. Голограммер на стене маскировался под картину, вернее под множество картин. Сейчас он показывал бушующее море – одно из множества морей Айвазовского. Новиков был уверен, что, зайдя сюда, видел другую картину. Морскую, но не такую мрачную и, кажется, совсем другого художника, но это не имело значения.
Обеденный стол на восемь персон был накрыт белой скатертью и украшен лишь одной вазой. Старый пес с длинными ушами лежал там же на ковре. Он только поднял голову, увидев Новикова, и тут же уложил ее обратно на свои лапы. Он был слишком стар и, видимо, поэтому выбрал зону классической обстановки, отделенную от технологической части дома маленькой ступенькой с едва уловимой голубой подсветкой.
– Вы можете показать мне снимки? – спросил Генрих, заняв второе кресло.
Он явно уже не ставил это условием разговора, потому просил, а не требовал, но Новиков не возражал. Открыл изображение прямо на телефоне и показал мужчине, только тогда заметив, что на краю стола лежала папка, обычная картонная папка с дурацкими завязочками. Такие любил его дед, а сам Николай терпеть не мог, но не успел ни разозлиться, ни удивиться, увидев надпись, сделанную от руки черным маркером: «UPI 43/07».
– Что ж, похоже, это действительно наш образец, хотя я был уверен, что они уничтожены, – прямо сказал Генрих. – В таком случае, я расскажу вам всё, но вы же понимаете, что эта информация не должна быть разглашена.
– Если это будет возможно, – тут же парировал Новиков, – но, разумеется, без вашего ведома никто об этом не узнает, но кто вы и что это?
Он кивнул в сторону папки, желая как можно быстрее перейти к сути.
– Я вот уже пятнадцать лет возглавляю секретную лабораторию Всемирной Космической Ассоциации, – сообщил Генрих и взял папку. – Это один из наших проектов – United Program Integrity, начатый в связи с проектом изменения атмосферы Титана. Я был там еще до того, как над ним стали работать. Защитный термокостюм весил больше пятидесяти килограмм, но мне все равно удалось собрать много разных материалов, в том числе грунт, в котором Юзеф Бегиш позже обнаружил микроорганизмы, не похожие на наши земные. Бегиш тоже сотрудник нашей лаборатории.
Новиков ошарашенно посмотрел на мужчину. Ему-то казалось, что он о Титане знает все, и
