Евгений Дембский - Блудный брат

Ковбой остановился в шаге от меня, наклонил голову и с видимой иронией долго меня разглядывал. У меня возникли сомнения в действенности каких-либо разговоров с ним. Он явно был в чем-то уверен, и это что-то очень мне не нравилось.

— Я уже вчера вам сказал, что эта фамилия ни о чем Мне не говорит. У остального персонала я тоже спрашивал. — Он развел руками. На мгновение мне показалось, будто он держит в руках проблемы для нас, большие, огромные проблемы. — Эта фамилия никому ничего не говорит.

— Опусти лапки, ты что, Христа изображаешь? — Я обронил окурок, не заботясь о том, чтобы затушить его подошвой ботинка. — Фамилия Ласкацио тоже ничего никому не говорит?

Выражение его лица оставалось все таким же безразличным, но от этой маски так и несло фальшью. Он должен был задуматься, хотя бы на секунду. Но нет.

— Тоже. Катись отсюда, приятель, ясно? — Он шагнул ко мне и толкнул рукой в грудь. — Про-ва-ли-вай!

С огромным удовольствием я развернулся кругом, потянул его за руку и толкнул назад, поставив ступню на пути его неуверенно топчущихся по полу ног. Он споткнулся и начал падать, но попал в зону влияния Будды, кулак которого вошел в контакт с подбородком Ковбоя. Полет к земле оказался на мгновение нарушен, нижняя часть тела явно стремилась осесть на пол, верхняя же подпрыгнула вверх, словно желая посмотреть Будде в глаза.

— Ох, Бобби! — сказал я, когда уже отзвучал грохот коленей, локтей и головы, ударяющихся о пластиковое покрытие пола. — Любишь же ты кому-нибудь врезать, а?

Я шагнул к двери, у которой недавно стоял Ковбой, сделал еще шаг и застыл. Из-за двери появился тип примерно моего телосложения и чуть моложе меня, но впечатление производил отнюдь не возраст — в руке он держал обрез, в стволах которого могли бы устроить себе гнездо голуби. Я отвел руки в стороны, чтобы у него не оставалось никаких сомнений.

— Мы хотели бы поговорить с мистером Ласкацио, — сказал я.

— Слишком многие верят в разговор как средство достижения цели. — Он ошеломил меня как своей речью прямо из Клебер-хаус-колледжа, так и справедливостью сказанного. — Кроме того… — Он слегка изменил позу, чтобы подчеркнуть, что держит на мушке и БУДДУ — — Чтобы имел место диалог, должны наличествать две стороны. Я вытаращил глаза и оглянулся на Будду. Взгляд его сразу же стал безразличным.

— Понятное дело, что я не собираюсь болтать сам с собой, — сказал я, изображая полное понимание. — Мы ищем Джереми Красински, а если его здесь нет, то, может, Мануэль Ласкацио знает, где он может быть. И все.

«Если сейчас из комнаты выйдет Красински и скажет: „Я их не знаю“, — подумал я, — то я прибавлю в весе ровно столько, сколько весит один заряд. Почему мы решили, что Красински смылся из этого мира? Нашего мира?»

Человек с обрезом задумался.

— А кого бы я представил мистеру Ласкацио, если бы я его знал?

— Я Ари Зона Стейтс, и если тебе это кажется смешным, то предлагаю убрать пушку. А это Роберт Друдман. Ведь это вам и так известно?

— Мистер Ласкацио вас не знает.

— Мы его тоже. Мы ищем Джереми.

Он поднял ствол обреза, словно желая отдать салют, но лишь почесал дулом щеку. Если бы он сейчас нажал на спуск, то забрызгал бы весь потолок. Но он не производил впечатления легкомысленного. Сзади что-то пошевелилось, чуть ниже уровня моих колен.

— Ну так как? — поторопил я. — Мне вовсе не улыбалось, чтобы Ковбой начал сейчас, при огневом перевесе, отыгрываться на моих почках за собственную неуклюжесть. — Мы можем поговорить?

— Минутку. — Он посмотрел мне за спину. — Встаньте рядом друг с другом, — велел он Будде и добавил, бросив взгляд вниз: — Обыщи их. Без драки.

Будда встал рядом со мной, я поднял руки. Я почувствовал на себе прикосновение ладоней Ковбоя, который яростно сопел и дергал нас во все стороны. Я подумал, не преподать ли ему еще один урок, но решил, что человек с обрезом может из чистого чувства солидарности выпалить дробью — хорошо если дробью! — в нашу сторону. Впрочем, у Ковбоя в кармане, как я успел почувствовать, лежало что-то неприятно твердое и угловатое. Явно не гаечный ключ.

— Чисто, — проворчал Ковбой.

— Тогда прошу за мной.

В комнате он усадил нас в удобные мягкие кожаные кресла у стены, которые охотно приняли нас в свои объятия и охватили со всех сторон. Их гостеприимство исключало какие-либо резкие движения, а чтобы достать оружие из заднего кармана, мне потребовалось бы не менее полминуты. Я поблагодарил Бога, что не взял с собой никакого оружия.

— Итак, еще раз, все сначала, — велел эрудит, кладя обрез на стол перед собой.

— Мы ищем Джереми, — сказал я и уселся поудобнее, стараясь ослабить объятья кресла.

В комнате наступила тишина столь внезапно, что хотелось сказать: «Раздалась тишина». Ковбой перестал сопеть, Будда сидел неподвижно, тише воды, ниже травы. Я решил дождаться конца допроса.

— Гм, это мы уже слышали.

— Знаю, но что мне еще сказать? Что мне, каждый раз говорить что-то другое? Нам нужен Красински, вот и все. Если его нет нигде поблизости — я хотел бы поговорить с мистером Ласкацио. Джереми, когда о нем упоминал, сказал, что у него может быть для меня работа. У друга тоже нет работы, денег, крыши над головой. Неужели это так трудно понять? Если да, то мы сматываемся отсюда, и — к черту!

— Эй, не так быстро! — не выдержал Ковбой, которого сдерживало присутствие старшего по рангу коллеги, но он не мог с этим примириться. — Никто вас сюда не приглашал, но раз уж вы пришли…

— О господи! — вмешался Будда. — Что это — Форт-Нокс? Куда это мы попали? — спросил он меня. Я пожал плечами. — Черт побери, я так Джереми по морде надаю, что он в штаны наложит!.. Куда это он нас направил?

— Может, какая-то секретная контора? — иронически заметил я, стараясь по мере возможности придерживаться своей роли. Я — Ари Зона Стейтс, и ничего больше. — А может, вы тут держите свои сокровища?

Шеф почесал кадык, выпятив челюсть и задрав ее вверх. Без тени смущения он переводил взгляд с Будды на меня и обратно, но это не выглядело как наслаждение властью только что до этой власти дорвавшегося человека. Если кто-то тут и был опасен, то именно он. Он опустил руку и предложил:

— Не могли бы вы рассказать что-нибудь о себе?

— Нет, — коротко ответил я.

— Вряд ли, — одновременно сказал Будда. Мы одобрительно переглянулись.

— Почему?

— Я перестал ходить в церковь, чтобы не исповедоваться, — гордо сказал я.

— Вот придурок! — рассмеялся Ковбой.

Я сжал зубы и постарался изобразить на лице бледность, помня, что я чертовски неуравновешенная личность. Которой потребовалось несколько десятков пуль, чтобы отомстить за собственное унижение.