Евгений Дембский - Блудный брат

Будда выполнил поручение буквально, обойдя комнату и заглянув в ванную и туалет, затем задумался, блуждая взглядом по стенам.

— А план на сегодня?

— Простой. Нужно установить контакт.

— Действительно, черт возьми. А если нас здесь подслушивали?

— Тогда у нас будут проблемы. Недосмотр, но, может быть, наши приятели не столь подозрительны. Кроме того, самые очевидные поступки часто недооцениваются. Ну и, собственно, мы уже мало на что можем повлиять… Погоди, кое-что мы можем сделать! — Я включил комп и связался со своим. Все свои действия я описывал Будде, чтобы не повторять ему еще раз, а заодно проверить себя на возможные ошибки. — Ищем в Трентоне в достаточной степени компьютеризированный отель — раз. Два — регистрируемся задним числом… Не хочет? А для чего нам отмычки, заплатим ему вперед, может, будет более уступчив. Ну вот, видишь! Проглотил. Добавляем еду, напитки, какой-нибудь телефонный разговор, но номер скрываем. Пребывание завершаем сегодняшним днем. Что-нибудь еще? — Я повернулся, ожидая дополнений, но Будда покачал головой. — Ну значит, все. Ага! Через час уничтожить записи о нашем пребывании здесь, деньги перевести на счет. Конец.

Я набрал «ex t» и, развернувшись вместе с креслом, спросил Будду, есть ли у него еще какие-либо сомнения. Таковых не имелось.

— Ни пописать перед уходом, ни выпить?

— Нет.

Он выглядел слегка возбужденным, у него побелел кончик носа и мочки ушей. Видимо, он сам почувствовал, что мерзнет, поскольку на несколько мгновений закрыл уши руками, почесал бакенбарды и принужденно улыбнулся. Я попытался пошутить, чтобы разрядить напряжение, но на него это не подействовало. Ну, нет так нет. Я бросил в сумку свою косметику, сгреб со стола сигареты и зажигалку.

— Черт, я же еще не собрался, — вскочил Будда.

— Спокойно, у нас еще полно времени…

Он бросился к двери, не слушая меня. Я вышел за ним, протиснулся в не до конца закрытую дверь. Он выбежал из ванной с несколькими десятками флакончиков, тюбиков и коробочек. Все рассыпалось, покатилось, загрохотало, падая на пол. К моим ногам подкатились два белых цилиндрика. Я поднял их, машинально взглянув на надписи.

— Господи, Будда! Зачем тебе тампоны?

— Потому что мне так нравится! — рявкнул он. — Не люблю, когда у меня задница потеет, ясно? Доволен?

Меня так и подмывало прорычать что-нибудь на тему того, насколько меня волнует пот у него в заднице, и чтобы вместо тампонов он засунул в это место свои комплексы и не орал на людей, которым совершенно неинтересно, что и куда он себе засовывает, особенно если речь идет о подобных местах, но мне каким-то образом удалось сдержаться. Скажем так, почти.

— Тогда нацепи себе под нос слюнявчик, а под мышки подушки, только, пожалуйста, не ори, чтобы удар не хватил. Ладно?

Он извинился или посчитал, что извиняется, бормоча что-то себе под нос и собирая свои сокровища. Если бы он не оказался столь чувствителен, я отпустил бы какую-нибудь шуточку насчет того, что он напоминает мне озабоченного хомяка или взволнованного Деда Мороза, у которого сбежали последние санки. Воздержавшись от насмешек, я сообщил Будде, что подожду его в машине на улице, и вышел. Я помнил о том, чтобы дать служителю гаража несколько баксов для прекрасного, компетентного и не поддающегося искушениям обслуживающего персонала, ибо иначе этот самый персонал готов был запомнить нас не с самой лучшей стороны, впрочем, служитель и так смотрел на меня косо, видимо, коридорный донес ему, какая я скотина. Во всяком случае, я сделал, что мог. А потом выехал на улицу и подобрал Будду. Он уже успокоился и выглядел нормально. «Во всяком случае, не как мужик с тампоном в заднице», — подумал я. Хотя, чего я цепляюсь к этим идиотским тампонам? Никого еще с их помощью не убили. Невинный продукт обработки целлюлозы, и тем не менее он неприятно застрял у меня в памяти. Я не мог вспомнить, беспокоили ли меня когда-либо прежде мысли по поводу ваты. «Отцепись от ваты, Оуэн, — подумал я. — Старый ты ворчливый брюзга, Оуэн, или брюзгливый ворчун».

— Будда? — Да?

— У нас есть один шанс установить контакт с Ласкацио. Сегодня. Если не получится — второй возможности не будет. Мы можем продырявить их систему безопасности лишь один раз, за счет неожиданности. Даже если полиция какое-то время спустя попыталась бы еще раз, ничего не выйдет — они уберутся отсюда, сменят обслугу, какие-нибудь пароли… Даже если нам придется сжечь эту будку на колесах, мы должны получить аудиенцию у Ласкацио и дать ему послушать тиканье моих часов. Он кивнул.

— У тебя есть какие-нибудь сомнения? — Не отрывая взгляда от почти пустой дороги перед нами, он покачал головой, слегка быстро на мой взгляд, но наверняка он все уже продумал заранее, как и я. — Ничего тебе не приходит в голову? Может, мы чего-то не учли?

Он посмотрел на меня и растянул губы в слабой улыбке.

— Хочешь меня спросить или просто занять конкретными мыслями? Не беспокойся, глупостей делать не буду и не вижу никаких пробелов в нашем плане. Извини — в твоем плане.

— Рад за тебя, — с легким сожалением сказал я, остановив машину в начале улицы, поворот с которой вел на площадь с кегельбаном. — А у меня предчувствие, будто я что-то недоглядел, что-то не так, как должно быть, но никак не могу понять, что именно.

— Обязательно надо ехать прямо сейчас? — В его голосе послышалось беспокойство. — Мы смело можем отложить визит…

— Нет, — прервал я его, опасаясь, что его колебание может и у меня вызвать пораженческие настроения. — Сегодня, — твердо сказал я.

— Ладно, сегодня, но можно ведь и через час, и через два.

Я набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, насвистывая первые четыре такта «К Элизе». Выпятив живот и изогнув спину дугой, я с хрустом потянулся.

— Все дело в том, что никак не могу сообразить, в чем дело. Будем надеяться, что это какая-нибудь дерь-мовая мелочь. Может, я просто забыл закрыть кран в ванной? Поехали…

— А часто у тебя бывают такие предчувствия, и оправдываются ли они?

— Э… Нет!

Ну вот, пожалуйста, Оуэн Йитс — чемпион мира по лжи в виде одного слова!

— Знаешь, если это для тебя действительно важно то лучше было бы отложить…

— Нет. — Я нажал на газ и тронулся с места. — Предчувствие, что сегодня — наш шанс, сильнее всех прочих. Забудь о моих сомнениях. Пойдем напролом. — Я посмотрел на него. — Как вы там разогревались на стадионе? «Мы самые, самые, самые лучшие!»

— Ага, но не все. Другая часть, поменьше — это не предназначалось для камер и публики — обращалась к родословной противников и их гениталиям.

Я свернул на стоянку и направился к ближайшему просвету в сомкнутых рядах автомобилей разных марок, форм и цветов.