Иллюзия страха - Дарья Александровна Демидова
– Да, примерно так, – безразлично кивнул Илья.
– Но ты просчитался, когда пришел убивать Наталью в библиотеку. Не ожидал, что там будет Маша. Когда она разбила витрину, ты понял, что сейчас туда прибудет половина Седьмого отдела, и сбежал. А потом мы пустили слух о том, что свидетельница в Еленовке, и ты пришел за ней.
– Я вам аплодировал, – казалось, добродушно улыбнулся Илья. – План у вас был почти безупречный.
– Да, камеры, – скривился Кирилл. – Мы тебя разозлили, и ты убил Томичей. А потом я наконец-то догадался проверить камеры, и мы пришли к тебе. У тебя очень крепкие нервы, Илья.
– Признаюсь, тебя я не боялся, и Ворона, а вот Голицын так подозрительно смотрел, задавал такие вопросы… Думал, не выдержу.
– Мы сами дали тебе время подготовиться и сказали, какие камеры будем проверять, поэтому ты установил «шпионов» и подставил своих монтажников. Так что там было с ними?
– Я убил Митрохина и с его телефона позвонил Чернышову. Сказал, что срочно надо поговорить о последнем объекте. Он ехал на машине. Остановился, и я прыгнул к нему. Приставил нож к горлу и приказал заехать в лес. Там он и остался.
– Зачем решил напасть на дом Голицыных днем?
– Это моя ошибка. Голицын слишком задел моего брата. Я хотел отомстить, выпив его мать, – будто извиняясь, опустил голову Илья.
– Но появились мы.
– Да, но я уже разозлился и решил, что, если выпью еще одного акудзина, силы будет больше, даже больше, чем у Гессен-Штатского. И это сработало. Правда, я теперь хотел убить не Софью, а девушку. Сделать Голицыну больно. Хотел убить по-тихому, без драк и шума, но… Она непростая… Саблей меня хотела проткнуть… Представляешь?
Кирилл усмехнулся:
– Представляю.
– Переиграла меня, и вот я здесь.
Кирилл протянул ему чистые листы бумаги и ручку.
– Пиши все с самого начала, начиная со смерти твоей матери. Тебя казнят, Илья. И, если тебя это утешит, Елену тоже, скорее всего, ждет та же участь.
Илья поднял на него глаза. Во взгляде будто промелькнула радость от последней фразы Кирилла. Маньяк придвинул к себе бумагу и склонился над ней. В тот день он писал долго, но, как и просил Калинин, в самых мельчайших подробностях.
Илья Морозов не боялся смерти. Он тоже давно уяснил, что страх – это всего лишь иллюзия.
•••
Марк вышел в холл, чтобы налить себе чашку кофе, но замер, не дойдя до автомата. На диванчике сидел Максим Морозов, и по щекам его текли слезы.
Марк, хромая, подошел и сел напротив. Максим поднял на него глаза:
– Ну давай.
– Думаешь, я стану сейчас издеваться? – покачал головой Марк.
– Отца полчаса назад нашли повешенным. Мать и брата казнят, – зачем-то сказал Морозов.
Марк ничего не ответил. Встал, сжал плечо бывшего недруга и пошел прочь.
Кофе уже не хотелось.
Эпилог
Илью и Елену Морозовых казнили. Их тела сожгли вместе с телом Алексея Морозова, как того требовал обряд акудзин. Их сущности обрели свободу.
Максим Морозов продал все имущество, выплатил компенсации семьям убитых и уехал из страны. Слышали, что он обосновался за океаном и начал жизнь с нуля.
Константинов получил всеобщее признание. Выдал премии всему отделу. До сих пор орет на подчиненных, но в глубине души гордится своими акудзинами.
Голицыны затеяли ремонт. Все ценности после потери трех бесценных китайских ваз сдали в музей Центра культурного наследия, где по этому случаю организовали специальную выставку.
Ворон получил неплохую компенсацию после лечения и премию и, взяв с собой Лизу, поехал в отпуск в теплые страны. Правление решило не стирать Лизе память, чему Иван был искренне рад.
Кирилл наконец воссоединился с семьей. Они с женой так отметили это событие, что у них в семье ожидается пополнение.
Калинин по-прежнему любит свою работу и оправдывает свое прозвище.
Марк и Маша…
•••
– Мне кажется, мы тут больше не нужны. Они нашли общий язык. – Марк обнял Машу сзади и поцеловал в макушку.
– Он выглядит таким счастливым, – расплылась она в улыбке.
Они стояли в читальном зале библиотеки и смотрели, как профессор Крапивницкий о чем-то оживленно беседует с директором этого вместилища знаний.
Гессен-Штатский разрешил открыть Крапивницкому тайну существования акудзин. Маше и Марку пришлось приложить немало усилий к этому, но они упирали на то, что, если бы не Крапивницкий, преступника не удалось бы поймать.
Председатель сдался, и Маша перенесла их с Марком в кабинет директора музея Азии и Океании.
Крапивницкий увидел незваных посетителей, но не испугался. Напротив, широко улыбнулся и заявил:
– А я знал, что вы не простая девушка, Мария!
Так что теперь, когда ему показали библиотеку, профессор светился от счастья и не обращал внимания на молодых людей, застывших у окна.
– Идем, – прошептал Марк. – Ты обещала мне сказочные выходные. Скоро сессия, и я хочу набраться сил перед тем, как начну мучить студентов.
– Сдаюсь. Ты заслужил, – засмеялась Маша.
– Тогда я научу тебя прыгать далеко-далеко.
– А если я не справлюсь?
– Справишься, – уверенно кивнул он. – Просто представь белый песок, домик на берегу океана, где мы купались и читали умные книжки…
Маша кивнула и закрыла глаза. Представить это было легко. Они начали прыжок, но в какой-то момент Маша почувствовала, что одежда прилипла к телу. Она изумленно открыла глаза и огляделась.
Марк засмеялся:
– Да, Мари, немного промахнулась, но для первого раза неплохо.
Вокруг них сверкали в свете жаркого южного солнца теплые воды океана. Знакомый домик приветливо подмигивал панорамными окнами с берега. До него было сравнительно недалеко. Повезло, что Маша перенесла их с Марком на мелководье, а то бы пришлось добираться до берега вплавь.
Марк взял ее на руки и понес на берег. А Маша думала, что логично после всего произошедшего вернуться туда, откуда они начали свой путь. Пусть она теперь совсем другая, но за несколько месяцев привыкла к сущности внутри себя. И потом, всегда можно передать ее кому-то. Марк, правда, был против: считал, что из Маши выйдет достойный акудзин.
Возможно, он был прав, но так ли это – покажет время.
