Ольга Смирнова - Провинциальная история нравов, замаскированная под детектив. Или наоборот.

— Разговорчивая, да? — неприятно улыбнулся хлыщ. — Таких обычно неприятности на каждом шагу подстерегают. Еще не оглядываетесь?

— Нет, — приторно улыбнулась Сима в ответ. — Еще нет. А что, можно начинать?

Толстяк постучал пальцем по часам на руке:

— Отказ пишите. И мы пойдем.

Сима посмотрела на Круглова, который вообще не мог понять, что здесь творится и почему их с Симой не испепелили на месте.

— Сергей Витальевич, отказ писать кто будет? — невинным тоном спросила она. — Вы или… вы?

Круглов очнулся, обвел присутствующих странным взглядом, сказал, что отказ будет через минуту и вышел. Почему-то через дверь, которая вела в кабинет Г.В. Сима, впрочем, как и гости столичные, проводила следователя недоуменным взглядом, но от комментариев воздержалась.

Как только Круглов скрылся из виду, хлыщ поинтересовался:

— А вы… местная?

— Почти, — с непонятно откуда взявшейся гордостью ответила Сима. — А что?

— Интересно, откуда таких берут.

— Таких?

— Бестолковых, — любезно пояснил хлыщ, подходя к столу Симы и для пущего эффекта нависая над ней. Толстяк в это время смотрел в окно и от участия в разговоре воздерживался.

— Вполне вероятно, что оттуда же, откуда и таких, как вы, — в тон ему ответила Сима, и не дождавшись уточняющего вопроса, пояснила: — Наглых и беспардонных.

— Я просто ценю свое время.

— Не вы один, поверьте.

— Охотно. Но не мы отвечаем за путаницу в документах или что там у вас произошло на самом деле.

— Вас вызвали три дня назад!

— У нас плотный график, девушка, — вклинился толстяк, в свою очередь просеменив к столу и ткнув пальцем в отданные бумажки. — У нас полстраны за месяц. О чем тут вообще говорить? Приехали — и то скажите спасибо.

— Спасибо, — послушно промолвила Сима. — Большое спасибо. Только ложка дорога к обеду.

— Значит, что-то все-таки было? — спросил хлыщ и наклонился еще ниже.

Сима прикусила язычок, откинулась на спинку стула. Ощущать близко этого типа было не столько неприятно, сколько неуютно.

— Не понимаю, о чем вы.

— Впрочем, неважно. Долго мы здесь не задержимся.

Воцарилась неловкая звенящая тишина. Сима нервно поерзала на стуле, покрутила в руках ручку, положила ее на стол, взялась за карандаш. Эксперты успешно изображали статуи — или им в самом деле было наплевать на происходящее вокруг и на то, что их напрямую не касалось.

Дверь в приемную вновь открылась и вошел весьма колоритный персонаж. Росточком обыкновенному человеку до пояса, крепенький, с ухоженной черной бородой, широкими плечами и строгим взглядом. Гном. Единственный на весь Грибной. Носил он звучное и уважаемое имя Дарин и занимался славным делом — варил вкуснейшее пиво. Он имел собственное поле, где сажал особый сорт семян (никто достоверно не знал, каких именно), сам собирал урожай, сам перерабатывал. Великой тайной были покрыты пивные дела его. На любой уточняющий вопрос он хмурил брови и готовился к обороне своих секретов.

Для гнома Дарин был довольно молод — ему недавно исполнилось шестьдесят пять лет. В отличие от своих соплеменников он был совершенным бессребреников. Чахнуть на золотом и всю жизнь копить по монетке представлялось ему чушью и пустой тратой времени. А уж о том, чтобы махать в шахтах киркой ради горстки камушков и годами корпеть над созданием украшений или оружия, Дарин и слышать не хотел. Его беззаветная любовь была отдана пиву и только ему. Не был гном и завзятым трудягой — опять же если дело не касалось производства всё того же пива, которое Дарин мог употреблять в неограниченных количествах.

Незаконной продажей алкоголя гном и зарабатывал себе на жизнь. Поначалу власти его гоняли, но потом пиво распробовали. Лет десять они пытались заставить Дарина получить если не патент на уникальный рецепт, то хотя бы разрешение на торговлю. Пустое. Ленивый, как сто чертей, Дарин в ответ зевал и говорил, что занимается пивоварением только из любви к пенному напитку, а никак не из корысти. Потому никаких усилий для получения бумажек прикладывать не собирается. А ежели кому приспичит пивка попить, так пусть монетку готовит сколько не жалко, да в гости заходит на часок. В итоге в гости к Дарину ходил весь город, а документы выправили задним числом — Рудик лично постарался, порадел. Для придания им официального статуса не хватало только подписи самого гнома.

Жил Дарин на отшибе городка, на западной его стороне, рядом с полем, где засевал загадочные семена. На охрану своего имущества гном не поскупился — как только начал дело, вызвал из столицы магических умельцев и заказал охранное заклинание. Закольцованное, чтобы со временем не исчезло. Заказ и вызов обошлись в кругленькую сумму, зато Дарин с тех пор почивал спокойно.

И все гладко было бы в его жизни, кабы не естественные мужские потребности. Началось это несколько лет назад — мир словно окрасился в новые цвета. Захотелось гному завести подругу. А к кому присмотреться? Где любви искать коротконогой да согласной на гномью обходительность? Мало у гномов женщин, а в Грибном их и вовсе не водилось. Вот и мучился Дарин. Сначала поисками, а потом, найдя всё-таки подходящую кандидатуру, — неразделённой страстью.

Серафима гнома как увидела, сразу сообразила — дело плохо. Опять пришел жаловаться на одну неприступную особу. И это в присутствии столичных гостей. Позору не оберешься. Решив предупредить его монолог, известный ей до последнего слова, она зачастила:

— Вы к нам по делу? Я заявление приму. Распишусь. До сведения начальника доведу, не беспокойтесь.

— Я претензию имею, — не обращая ни малейшего внимания ни на Симу, ни на гостей, сказал Дарин звучным баском. Она протянула руку:

— Давайте. Приму. Вам копию сделать для верности? Могу даже в ней расписаться и дату поставить. Могу даже сегодняшнюю. — «Голой спляшу, только уйди отсюда!» воззвала мысленно.

— Что мне подпись, что мне дата, — горестно вздохнул Дарин, гулко ударяя себя в грудь. — Мне сердце бы, на клочки жестокой девой разодранное, вместе сшить, да кто ж возьмется? Кто поможет вечному скитальцу? Кто проявит сострадание? Не любит она меня! Так еще и оскорбила прилюдно! Вот, жалобу имею. Претензию, по-вашему.

И с этими словами он шлепнул на стол Симе заляпанный грязью листок. Она покосилась на гостей — они стояли с каменными лицами, словно ничего и не происходило. «Да и боги с вами, — в сердцах подумала Сима. — Тоже мне, фифы столичные. Ничем-то их не удивишь, ничем не проймешь. Черствые до мозга костей, равнодушные до глубины душонок. Наслаждайтесь». Она взяла в руки бумагу, вгляделась в корявые буквы, силясь уловить суть написанного. Не вышло — почерк у Дарина был как у врача с сорокалетним стажем.