Король Восточной долины - Татьяна Андреевна Бердникова
Повисло молчание. Путники переглядывались, не зная, что делать и говорить, не решаясь и понимая необходимость решиться. Наконец, Доминик посмотрел на хладнокровного Арчибальда. На него же посмотрел Пол, потом старый Филипп, Кевин и сам Трес. Шон и мистер Эрей от взглядов воздержались — один смотрел себе под ноги, о чем-то размышляя, а другой изучал зелень у подножия горы, гадая, где мог затаиться враг.
— Любопытно, — Молле чуть склонил голову набок, и как-то по-особенному дьявольски усмехнулся, — Судя по взглядам, я понимаю, что в добровольцы меня записали против моей воли. Что ж, я не против — вряд ли среди вас есть более подходящие для этого люди. Но один я не пойду, — он сунул руки в карманы пальто и легко пожал плечами, — Нужен кто-то, кто сможет прикрыть в случае неудачи.
Ответить, отреагировать никто толком не успел.
— Я пойду, — Рэдзеро резко шагнул вперед, поднимая голову, — Я знаю путь, которого следует держаться, чтобы попасть во дворец. Я способен бесшумно подобраться к врагу и, смею надеяться, обладаю слухом не менее острым, чем Хищник. Ну, и прикрывать мне есть чем, — здесь блондин красноречиво похлопал себя по карману, явственно намекая на нож. О том, что сзади за поясом штанов у него имеется и пистолет, упомянуть он забыл.
Альфа окинул его долгим, изучающим взглядом и, наконец, милостиво опустил подбородок.
— Меня устраивает. Идем, нет смысла медлить.
Остальные расступились, пропуская разведчиков к краю скалы. Арчибальд, присев, ловко скользнул вниз, совершенно не путаясь в длинных полах пальто, уверенно удерживаясь за едва заметные выступы; Шон последовал за ним. Ловкостью Диктор не уступал своему спутнику, проворством почти обгонял его, и в результате не прошло и пяти минут, как оба оказались внизу. Рэдзеро бросил быстрый взгляд наверх, на остающихся ждать друзей и, переведя взгляд на Хищника, поспешно нырнул следом за ним в густые кусты.
Арчибальд не ждал. Он вообще, как было известно, куда больше привык работать в одиночку, а не в команде, и о спутнике своем совершенно не задумывался. Вызвался Диктор в сопровождающие — вот пусть сам и отдувается. Беспокоиться за него Хищник даже не думал.
Он уверенно шел вперед, бесшумно скользя между листьями и ветвями, почти не задевая их; ставил ноги мягко, как настоящих дикий зверь, и смотрел вперед очень внимательно.
Шон, следующий за мужчиной по пятам столь же бесшумно и ловко, чуть хмурился, размышляя о том, что ждет их впереди, и на что может оказаться способен Альфа. Конечно, в одиночку весь лагерь противника этот парень не перебьет, но… Молле свойственно безрассудство.
С другой стороны, сам себя блондин тоже особенно рассудительным никогда не полагал, так что вместе они составляли, можно сказать, превосходный тандем.
— В прошлый раз мы двигались скорее тропой, чем зарослями, — тихо произнес он, нагнав спутника. Тот не повел и бровью.
— В прошлый раз мы не ждали засады, а теперь ждем. Сделай милость, замолчи.
Шон примолк, скользя взглядом по ветвям впереди, пытаясь рассмотреть в их просветах что-то, могущее подтвердить или опровергнуть их предположения. Кругом царила тишина, нарушаемая разве что шелестом ветра в кронах деревьев, да обычными лесными шорохами, ничего подозрительного не наблюдалось, вот только…
— Птицы не поют, — тихо заметил Диктор. Хищник кивнул, пристально вглядываясь вперед, сделал еще шаг, потом другой… и неожиданно присел, очень явственно прячась среди листвы.
Спутник мгновенно последовал его примеру.
— Диктор… — говорил Арчибальд очень тихо, почти шептал, но все-таки различить его слова труда не составляло, — Дай нож.
Задавать лишних вопросов Шон не стал. Просто молча вытащил из кармана острый нож, частенько сопровождающий его, и протянул собеседнику рукоятью вперед. Молле мгновенно сомкнул на рукояти пальцы и, на секунду напружинившись, как тигр перед броском, вдруг рванулся вперед.
Рэдзеро вскочил. Ему, идущему позади, не было видно, что же такое увидел Хищник, и сейчас он пытался это рассмотреть.
Попытка увенчалась успехом. Парень успел еще увидеть протискивающегося через кусты незнакомого человека, успел заметить тень метнувшегося ему наперерез Арчибальда, и успел заметить сверкнувшее в воздухе лезвие собственного ножа.
Незнакомец, не успев даже вскрикнуть, повалился на землю с рассеченным горлом, а брызги его крови испачкали руки и немного попали на лицо убийцы.
Шон только приоткрыл рот. Он сам не был новичком в этом спорте, частенько убивал, не задумываясь, но чтобы вот так… мгновенно, без разговоров, без выяснения обстоятельств!
— За… за что ты его?..
Арчи медленно повернул голову, слизывая с верхней губы капельку крови, и криво ухмыльнулся.
— Не так посмотрел.
Голос его был холоден, как лед; глаза казались двумя темными провалами, и Рэдзеро вдруг ощутил холодок вдоль позвоночника. Такое убийство пугало даже его, видавшего виды Диктора.
— Черт тебя дери, Молле… — парень тяжело сглотнул, — Да ты и вправду Хищник…
— Какая новость, — издевательски отозвался мужчина, — Ты только сейчас это узнал?
— Нет, я не только… — Шон мотнул головой, силясь взять себя в руки, — Ты… ты страшный человек, ужасный человек, Арчи! Не хотел бы я встретиться с тобой на узкой дорожке…
Последовавший ответ был столь же холоден и равнодушен, безразличен, как и прежде.
— Так не стремись к этому.
Молле протянул хозяину испачканный в чужой крови нож и, сорвав несколько листьев, принялся вытирать испачканное лицо. Приводило это, правда, скорее к образованию кровавых разводов, но похоже, Хищника вполне устраивал и такой расклад.
— Идем дальше, — бросил он, — И прекрати дрожать — сам ты тоже далеко не ангел, Диктор.
— Я не убиваю невиновных!
Арчибальд тяжело, устало вздохнул — необходимость объяснять ребенку прописные истины его явно утомляла.
— Он из банды Реда, — бросил мужчина, отворачиваясь, — Виновен ли он? Суди сам. Увидь он нас — или прикончил бы, или сдал своим. Оставь эту демагогию, сделай милость. У нас есть конкретная задача, и мы ее пока не выполнили.
Шон передернул плечами и, не прибавив более ни слова, решительно устремился вперед. Спорить с Хищником он вообще никогда не любил, просто потому, что тот всегда был слишком убежден в собственной правоте, и не признавал ничьего больше мнения, а сейчас даже почти опасался. Все-таки в этом Арчибальд прав — если он
