Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека

— Беги, Алджи. Если проклятая палатка обрушится нам на голову, мы будем, как котята в мешке!

— Прошу тебя, Ричард, мы не в Бербере! Это трактир «Дик Уиттингтон». Мы в Алресфорде, около поместья Тичборнов.

— А… подожди… Да, вспомнил. Мне показалось, что меня опять оглушила малярия.

— Нет, не малярия: это Претендент. Отъявленный мерзавец чуть не забил тебя до смерти. Ты помнишь лабиринт?

— Да, черт побери, он силен как бык! Насколько серьезно?

— Ушибы. Синяки. Ты весь черно-синий. Впрочем, ничего не сломано, не считая носа. Тебе нужен отдых, вот и всё.

— Воды!

— Сейчас.

Лабиринт. Ручей. Претендент. Камбоджийские Поющие Камни!

Камни, украденные у Брандльуида, и еще два камня Пеллетье. Все внедрены в череп этого Претендента. Почему? Для чего? Зачем?

— Вот, выпей это.

— Спасибо.

— Я не помню, как мы здесь очутились, Ричард. Последнее, что помню: Кенили отдает алмаз Претенденту. Тварь глядит на него, потом переводит взгляд на меня, и внезапно меня всего наполняет это низкое жужжание. Я слышу за собой женский голос, оборачиваюсь и вижу призрак леди Мабеллы. В этот момент я потерял сознание, наверное, и несколько часов спустя проснулся здесь. Хозяин гостиницы говорит, что нас привезли из имения в бессознательном состоянии. В кровати я нашел письмо, адресованное нам. Вот, послушай:

Бёртон, Суинберн,

Несмотря на требование моего клиента, выраженное при свидетелях через меня, его адвоката, вы решили вторгнуться в имение Тичборнов и попытались выкрасть собственность моего клиента. Если бы не тот факт, что мы уже подготовили сложный иск против полковника Лашингтона, я бы не колебался подать в суд и на вас. Поэтому мой клиент согласился забыть о вашей наглой попытке, при условии, что вы больше не будете пытаться нарушить неприкосновенность собственности Тичборнов. Напоминаю вам, что закон разрешает убивать нарушителей на месте. Уверяю вас: если вы еще хотя бы раз появитесь на территории Тичборн-хауса и каким-то образом избежите этой участи, я буду преследовать вас по всей строгости закона.

— На нем подпись Кенили и — хочешь верь, хочешь нет — какое-то пятно, похожее на отпечаток большого пальца Претендента. Кроме того, письмо засвидетельствовано доктором Дженкином и дворецким Боглем.

— Ничего не попишешь.

— О чем ты?

— Я имею в виду, что нам здесь больше нечего делать, Алджи. Очевидно, что Кенили и Претендент действуют заодно с призраком леди Мабеллы: они уже завладели южноамериканским Глазом и осколками камбоджийского. Так что мы собираем вещи и возвращаемся в Лондон. Я намерен тщательно изучить прошлое Претендента, а потом мы будем внимательно наблюдать за тем, что́ наши враги собираются делать с этими странными камнями.

Часть вторая

В КОТОРОЙ ПОЯВЛЯЮТСЯ ПАРОВЫЕ ПРИЗРАКИ

«Никто не может быть вполне свободным, пока не все свободны.

Никто не может быть вполне нравственным, пока не все нравственны.

Никто не может быть вполне счастливым, пока не все счастливы».

Глава 6

БУНТ В УГОЛКЕ ОРАТОРОВ

«Используй только уголь Формби!

Он дольше горит и дает больше тепла!

Каждый кусок десять дней выдерживается в растворе, сделанном по секретной формуле мистера Формби, поэтому он горит в три раза дольше и интенсивнее, чем обыкновенный уголь.

Больше энергии!

Формула Формби изменила мир!

Винтостулья не смогут летать без нее!

Паросипеды выйдут из употребления!

Фабрики будут работать в три раза медленнее!

Используй только уголь Формби! Он зажигает империю!»

Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон провел в Южной Америке больше трех недель. Он был небрит, кожа потемнела от загара и обветрилась. Сейчас он сидел в канцелярии правительства Его Величества, на Даунинг-стрит 10, но выглядел как дикий и опасный разбойник.

— Трудные времена, капитан, — мягко отметил лорд Пальмерстон, позволив секретному агенту сесть.

Бёртон утвердительно промычал, изучая восковое лицо премьер-министра, измененное евгениками. Рот, похоже, стал еще больше, несколько новых шрамов от операций появились на углах челюсти и еще пара — под ушами, которые, странным образом, теперь походили на жабры. Он выглядит как чертов тритон!

— Как идет война, сэр? — спросил Бёртон.

— Армией президента Линкольна руководят великолепные стратеги, — ответил Пальмерстон, — но мои еще лучше, и, в отличие от его, им не надо сражаться на два фронта. Наши ирландские войска уже взяли Портленд и большую часть Мэна.[83] На юге генералы Ли и Джексон выбили армию Союза из Виргинии. Я не очень удивлюсь, если к Рождеству Линкольн сдастся.[84]

Очень многие, включая Бёртона, считали именно евгеников ответственными за то, что Великобритания ввязалась во внутриамериканский конфликт. Если бы ученые оставили Ирландию в покое, тогда не было бы проблемы беженцев, а если бы не их нашествие, то Пальмерстон не так агрессивно отреагировал бы на дело «Трента».[85] Евгеники начали сеять семена в Ирландии только в марте, приблизительно во время грабежа в магазине Брандльуида. Это была попытка остановить Великий голод, который опустошал Зеленый остров начиная с 1845 года.[86] Почти два десятилетия неизвестная болезнь уничтожала урожай картофеля, а потом перекинулась на другие растения, превратив Ирландию в настоящую пустыню. Причина оставалась загадкой, хотя то, что несчастье не перекинулось на Британию, заставляло предположить болезнь почвы.[87] Евгеники, работая совместно с ботаником Ричардом Спрюсом, создали измененные семена и посадили их в дюжине мест, специально отобранных для эксперимента. За несколько часов из семян появились ростки, которые стали расти с совершенно неслыханной скоростью и через две недели полностью созрели, а к концу апреля расцвели и опылились. В течение мая их семена и споры распространились по всему острову, и к началу июля Ирландия превратилась в джунгли.

Опять-таки необъяснимо, но растения ограничились одной Ирландией; в других местах их семена не прорастали. И это была удача, потому что, как и во всех экспериментах евгеников, преимущества сопровождались неожиданным побочным эффектом: новая флора оказалась плотоядной. Эксперимент привел к полной катастрофе: в течение июня и июля погибло более пятнадцати тысяч человек. В одних вонзились ядовитые шипы, других задушили усики, чью-то плоть сжег ядовитый сок, кто-то задохнулся от ядовитого запаха, а в тела самых неудачливых вонзились корни и выпили кровь. Ученые растерялись. Ирландия стала необитаемой. Население сбежало. Тем летом Британию захлестнула волна беженцев. В Южном Уэльсе, в Дартмуре, на Шотландском нагорье и в Йоркшир-Мурзе[88] возникли целые города лачуг и быстро превратились в болезнетворные трущобы, в которых царили грязь, насилие и бедность.