Время шипов - Юлия (Ли) Ода
Селль видела все прекрасно, потому как таксомотор уже отъехал и запарковаться поблизости удалось, не привлекая ненужного внимания. А когда чуть приоткрыла дверцу, смогла и услышать кое-что, в который раз убеждаясь, что машина может сделать человека почти невидимкой – смотреть в ее сторону никто и не думал.
– Рут, ты с ума сошел? – зашипела дама, нервно озираясь вокруг. – Тебя увидят!
– Плевать, – столь же напряженно ответил тот. – Пошли в дом. Нужно поговорить.
После чего пара быстро исчезла из поля зрения, а Селль осталась размышлять, кто же эта загадочная незнакомка.
Лет сорока, если судить по первому впечатлению; высокая, но при этом вовсе не худая и с весьма выразительными… формами; волосы, скорее всего, красит; одета весьма небедно, да и дом тоже говорит сам за себя.
Любовница. Почти наверняка. И хотя, затевая слежку, Селль рассчитывала на несколько иную добычу, это тоже показалось ей неплохим уловом. Но самое главное, Ленро отчетливо разглядела ее ауру – женщина была темной. Причем довольно сильной.
И почему это ее больше не удивляло?
Руттенс и в самом деле оказался неплохим специалистом в своем деле, и пока Селль изображала в архиве дурочку-на-практике, здорово помог ей разобраться в папках с нотариальными актами. Так что его собственный брачный контракт она потом нашла влет – за пару минут. А еще через пару минут, быстро пробежав бумагу глазами, поняла, что не ошиблась – идея о немалом состоянии его жены подтвердилась. Значит, подтвердились и возможные причины, по которым тот настолько спешил убрать ее из города.
И вот сейчас Ленро наблюдала за еще одним подтверждением этой версии. Перепуганный и озадаченный непонятными чудесами господин Руттенс, заполучив обратно папку, с которой, похоже, давно попрощался, первым делом побежал именно сюда. Почему?
Чтобы понять хоть что-то, стоило, наверное, представить себя на его месте.
Итак. Есть некая очень непростая папочка в зоне ответственности нашего почтенного архивариуса. Которую он уже не чаял увидеть, судя по тому, что сам за ней не пошел, а настойчиво отправлял наивного Прати. Зато очень чаял отмазаться от этого мутного дела – так, чтобы даже следов своей печати на стеллаже, где она лежала, не оставить. Выходит, знал, что ее увели. Факт.
Но вдруг оказывается, что совсем даже не увели. Вот она, родненькая. Заботливо доставленная пусть и не по первому требованию, но… доставленная. Причем точно она – Руттенс наверняка в этом тщательно убедился, прежде чем вернуть обратно на полку. А потом очень здорово струхнул.
Выходит, к чему-то он все-таки причастен, несмотря на то что в письме, которое Селль выудила из мусора, у него просили совсем немного: всего лишь держаться подальше от места работы в один-единственный строго определенный день. И никакой конкретики, никакого упоминания именно этих документов.
А вот побежал наш перепуганный архивариус не куда-нибудь, а к той леди, что встретила его сейчас перед домом. Потому что хотел найти утешение в ее теплых объятиях? Чтобы забыться и забыть обо всех своих неприятностях? Или… потому, что эта леди темная? И тоже каким-то боком имеет отношение к истории с папкой?
Селль ощутила, как характерный холодок предчувствия пополз по хребту. Да! Похоже, так и есть. У этого дела двойное дно, вьются и переплетаются в нем сразу две нити. Шантаж и эта темная леди. А Руттенс умудрился здорово запутаться в получившихся узлах, влипнув и там, и там.
Или их даже три? Тех ниточек? Гнаж ведь тоже там засветился. И возможно, третьей стороной здесь выступают официалы? Хотя нет, Арделан был уверен, что в этой истории полицейский играл за кого-то другого, не имеющего отношения к его основной работе, зато как-то связанного с долбаными ритуалами, жертвой которых едва не стал темнейшество. Так что больше подходит тут как раз шантажист. Гнаж – его человек. Тогда версии Арделана это не противоречит…
Арделан. Вспомнив о нем, Селль поняла, что опять слишком близка к тому, чтобы капитально расстроиться, а потому отогнала ненужные сейчас мысли и вернулась к насущному. Итак, скорее всего, вокруг господина Руттенса, вернее, вокруг папки с комментариями к Кодексу темных, оказавшейся в его ведомстве, голодными акулами кружат два игрока. Те, кто писал ему письма с угрозами и послал за бумагами Гнажа, и вот эта вот загадочная дама. Темная. А между прочим, Арделан, когда Селль его спросила, и не подумал отрицать свой интерес ни к архиву, ни к Кодексу.
Та-ак. Так-так-так…
Теперь всплывший в памяти образ темнейшества вызвал у Ленро скорее азарт, чем желание поплакать. Неужели и он каким-то боком имеет ко всему этому отношение? Через любовницу Руттенса? А почему не через Прати? Что для него оказалось бы гораздо удобнее? Или это только сейчас удобнее? Ведь раньше выходов на парня у князя не было? Н-да…
Кто же такая эта столь неожиданно всплывшая леди? Сдается, если прояснить это, прояснится и все остальное. Но за что же тут можно ухватиться и потянуть?
Ленро внимательно осмотрелась вокруг и выцепила взглядом маленькую кофейню на углу, витриной развернутую в сторону бывшего сквера. Поскольку сейчас тот больше напоминал джунгли, а не приличный городской парк, место выглядело непопулярным и не слишком многолюдным. Вернее, сейчас совсем безлюдным, работала кафешка, похоже, лишь до обеда и лишь для местных. Что ж, прекрасное место, чтобы слегка перекусить. И ненавязчиво посплетничать о кое-каких здешних обитателях.
Завтра. Прямо с утра. Заодно появится прекрасный предлог не возиться с кофе самой. А как перевести разговор на нужную ей даму, Селль уже сообразила, разглядывая через решетку ворот весьма симпатичный палисадник с целой коллекцией гортензиевых кустов. Похоже, садовая тема в этом районе самая беспроигрышная.
Но сейчас следовало отсюда убираться… Нет, не домой пока. Рано. Лучше в управление официалов. Насколько она знала привычки Риннарда, раньше восьми он уйдет оттуда вряд ли. А потому нечего тянуть и откладывать на завтра то, что можно решить сегодня. Все равно поговорить с ним нужно, почему не сейчас? Так даже лучше выйдет – уставший за день Нар будет не настолько подозрителен, как утром. И возможно, не настолько осторожен…
Здание
