Душитель - Антонио Дионисио
— Вы обнаружили остатки спермы в теле жертвы?
— Мы ничего не обнаружили. — Судебный медик ничтожного вида держал заключение по трупу перед собой, по нему было видно, что его смущало присутствие Скотта. — Труп очень плохо сохранился.
— Другие жертвы были изнасилованы, — подтвердил Джордж, но следы спермы не были обнаружены ни в одной из них. Единственное, что удивляло в этот раз, это то, что в доме был полный порядок и вроде ничего не украдено.
К большому удивлению Джорджа, Скотт ввел свои пальцы в промежность миссис Салливан. Джордж немедленно схватил того за плечо и крутанул по кругу. Он попытался прочитать невыразительный взгляд рыбьих глаз. Скотт выпрямился во весь свой рост.
— Какого черта вы делаете? — брызжа слюной, спросил Джордж.
— Обследую труп, — холодно ответил Скотт. — А вот что делаете вы?
Джордж смотрел на него с широко распахнутыми глазами, губы его были изогнуты в отвращении. Не зная, что ответить, он ослабил хватку, опустил плечи и отпустил Скотта, который не дрогнул и мускулом. Джордж вышел, хлопнув дверью.
Агент ФБР вышел через десять минут. Джордж курил возле решетчатого окна; там, судя по всему, была пустая аудитория. Тусклый дневной свет проникал через венецианские жалюзи.
— В ее вагине есть черви, — объяснил он, как будто в морге не произошло ничего такого. — Полагаю, что необходимо эксгумировать останки остальных трех жертв. И я буду просить, чтобы останки миссис Салливан не хоронили, пока мы не продвинемся в расследовании этого дела. Джордж глубоко затянулся, чувствуя, как его легкие наполняются горячим дымом. Сделав еще одну затяжку, он раздавил сигару носком туфли.
— Это потребует специального разрешения, — Джордж поднял глаза. — Поедем в комиссариат.
Еще один стакан. Еще один стакан, и он пойдет домой. Бутылка бурбона была почти пуста. С каждым стаканом все вокруг становилось все темнее. Сейчас ему не было лучше, в пьяном угаре он снова возвращался к тем мыслям. Он наполнил бокал. В другом конце бара кто-то включил музыкальный автомат и зазвучала песня Боба Дилана «The times they are changin’». Он сухо улыбнулся.
… and admit that the waters
Around you have grown…
Он сделал глоток. Бурбон становился горьким, как только попадал на его губы. Жизнь не имела смысла.
… and accept it that soon
You’ll be drenched to the bone…
Неужели он был лишним? Похоже, мир встал на рельсы и отправился в путь, покинув станцию, не оповестив никого об этом. В тот момент он будто бы стоял на перроне, один, совершенно не имея представления о том, что делать дальше. Это было так. Он — взрослый одинокий мужчина, совершенно непонимающий происходящее вокруг. Сегодня враги — друзья. Возможно, он бы принял это в отношении немцев. Даже японцев. Но чертовы рыбы…
… then you better start Swimmin’
Or you’ll sink like a stone…
Теперь эти монстры жили рядом. Мир разбился и кружился в миллиардах кусочков. И он был одним из этих кусочков.
— Джордж, — сказал голос.
Джордж поднял глаза.
— Капитан? — удивился он.
Капитан сел напротив него и заказал бокал.
— Есть что-то, что ты пытаешься залить, сынок?
— Пытаюсь оставаться на плаву, — сказал он, протягивая бутылку. — Пытаюсь.
Капитан Мурдок наполнил бокал, левый уголок губ был приподнят — его типичный жест, в руках он вращал бокал.
— Все мы пытаемся, Джордж, — он пытался поймать взгляд покрасневших глаз Джорджа своими широкими зрачками. — Все это очень странно для нас, но таков теперь наш мир.
— Нет, неправда. Не мой. В моем мире нет места монстрам.
— Естественно есть. Ты думаешь, что монстров отличает их шкура? Господи, Джордж. Ты пережил Вторую Мировую…ты прекрасно знаешь, какие ужасы способны творить мы сами, люди. Миллионы погибли в Европе…
— Миллионы погибли здесь, капитан. Миллионы по их вине. Они пожирали нас и истребляли.
— Это была война. Мы делали то же самое.
— И теперь к власти пришел президент Уорд со своим Трактатом о мире и ставит нас на четвереньки перед врагом. Он продал нас, — он поднял голос и понял это. Теперь он заговорил сквозь зубы. — Уорд попросту наплевал на миллионы людей, которые боролись за эту страну, за этот флаг. Продал наших погибших и нас самих, а теперь мы должны жить с чувством стыда и ненависти…теперь мы видим наших врагов шагающими среди нас, как будто ничего и не было. Если другим все равно, мне нет, черт подери! — Джордж запустил руку во внутренний карман и достал пистолет. Капитан встревожено смотрел на него. Джордж проверял его, как будто решал, что же сделать.
— Джордж, пожалуйста, оставь…
— Посмотрите на него, — он положил пистолет на стол. — Я помню те дни, когда можно было носить нормальный калибр. Он прищурился, пытаясь навести прицел пистолета с двумя дулами. До войны никто не знал, что такое тефлон.
Капитан смотрел на него не трогая. Табельное оружие полицейского. Два дула пятидесятого калибра. С охотничьей дробью. Эти пули были способны пройти сквозь бронежилет, как сквозь бумагу для папирос. А иногда, на патрулировании они не значили ничего. Можно было понять состояние Хэмптона. Большинство людей вели себя, как будто ничего не произошло, как будто жить по соседству с этими существами было нормально. Они продолжали ходить в супермаркеты, на работу, садились в автобусы по утрам, отвозили своих детей в школу, ездили на рыбалку по выходным. Но было ясно наверняка — мир пал. Ничего не было так, как тридцать лет назад. Открытия, которые были сделаны в течении последней войны потерпели крах и уничтожили здравый рассудок людей. Теперь все стали призраками, погруженными в каждодневную рутину. Были заняты тем, чтобы воссоздать образ нормальности, скрыть полотном те мрачные ужасы, ту ужасную правду. Но он не мог винить их. Это нормально, что весь мир хотел сбежать неведомо куда, чтобы прийти в себя, верить, что следующий день настанет. И это было самое ужасное. Солнце вставало и садилось каждый день, оставаясь равнодушным к монстрам, которые ходили под его светом.
— Ладно, Джордж, — капитан ловил его взгляд. Пора по домам. Завтра наступит новый день. Если хочешь, заходи в мой кабинет, поговорим. Счет оплачу я.
3. Смерть — это единственный бог, который приходит, когда его зовут
Я тоже знаю, что смерть — это единственный бог, который приходит, когда его зовут.
Роджер Желязны,
«24 вида горы Фудзи кисти Хокусая»
Бостонская полиция
