Душитель - Антонио Дионисио
— Где был обнаружен труп?
— В ванной комнате, — коротко ответил Джордж. — Думаю, Вы прочли рапорт.
— Да. — Скотт повернул голову под каким-то странным углом. — Я читал отчеты. И ванная комната находится…
— Я думал, что вы знаете, — процедил Джордж сквозь зубы. — Там.
Джордж остался стоять в дверях, опираясь правым плечом о белый косяк, точно так же, как вчера стоял Коллинз. Скотт приблизился к ванной. Всё ещё стоял запах разлагавшегося трупа и были видны почерневшие пятна на белоснежных поверхностях. Но воздух стал всё же более смрадным. Монстр перед Джорджем ссутулился так, будто его позвоночник был сделан из желатина. Он оставался на ногах, но торс его был погружен в ванну, где находилось тело миссис Салливан. Он копошился там своими сальными руками. Джордж почувствовал, как начинает беситься, появилось резкое желание что-нибудь ударить. Лучше было отвернуться. Он всё ещё помнил военные времена. Только закончилась Вторая Мировая, когда случилось нечто. Никто даже не подозревал, что в морях кипела иная зловещая жизнь. Что под водами жили и размножались существа, похожие на это. Их называли глубоководными, в определенном смысле не особо образное название, но Джордж называл их по-другому: рыбы. А что, разве они не были ими? Жабры, чешуя и эта маслянистая оболочка…
— Лейтенант Хэмптон.
Джордж не ожидал увидеть его стоящим прямо перед собой. Он не заметил, как тот подошёл.
— Вы нашли что-то, что мы упустили?
— В рапорте написано, что вы обнаружили голубоватую слизь, которая в лаборатории превратилась в белых червей.
— Верно.
— Не могли бы вы показать мне место, где был взят образец?
Джордж направился на кухню, за ним последовал Скотт. Он указал на окно рядом с раковиной, в которой лежала тарелка с остатками пищи, бесшумно, капля за каплей падала вода из плохо закрытого крана.
— Ни в одном из домов жертв не выявлено следов взлома входной двери, — Скотт как будто рассуждал вслух.
— Это навело нас на мысли о том, что убийца либо был знаком с жертвами, либо каким-то способом втирался в доверие. — Джордж чуть наклонился, чтобы выглянуть на улицу через окно. Пожарная лестница четко вырисовывалась на фоне серого, затянутого тучами Бостонского неба. — Я нашел слизь здесь, на пожарной лестнице, на одном из перил. — Джордж повернул лицо в сторону напарника.
— Очень хорошо, — твердый голос Скота был словно бы лишен какой-либо интонации.
Агент исследовал окно, словно измерял его габариты, всё это Джордж сделал еще вчера. Скотту не составило труда ступить в оконный проем и выбраться наружу. Любой человек в нормальной физической форме мог сделать это без труда. Далее глубоководный достал что-то из внутреннего кармана своего плаща, что-то похожее на серебряную табакерку со странным символом, начертанным на ее крышке.
— Не могли бы вы отойти чуть в сторону? — Скотт медленно моргнул, открывая железную коробку. Внутри лежали два тканевых мешочка, маленькая чайная ложка и металлическая трубка размером с сигарету.
— Что это?
Скотт осторожно поставил один из мешочков на подоконник и достал ложечку.
— Порошок Ибн-Хази, — ответил, пытаясь точно рассчитать необходимое количество извлекаемого порошка из мешочка. Аккуратно поднес ложечку к губам. — Позволяет видеть невидимое.
— Оккультные науки. — Джордж состроил гримасу.
— Они вам тоже не нравятся? — Скотт вдохнул воздух через жабры, которые раздвигались и трепетали словно глубокие порезы на его шее. Выдохнул.
Белый порошок повис в воздухе, как будто для него время остановилось. Постепенно начал опускаться, изящнее и мягче, чем перо. Джорджу не нравились подобные штучки. Его рассудок не мог воспринять их, он чувствовал себя неуютно рядом со всякими чудодейственными порошками, мазями и припарками. Он прошел пару курсов повышения квалификации в полиции, на которых подробно объяснялось, как распознать и что делать в таких случаях, но это был первый раз, когда он видел «колдовство» вживую.
Между тем порошковое облако продолжало снижаться, и вскоре Джордж увидел красноватый след, едва доступный восприятию, кружащийся в воздухе. Это выглядело так, будто само пространство получило царапину. Та плавающая эфирная рана была не больше пятнадцати сантиметров в длину и очень тонкой. От нее отходили еще две такие. Одна была направлена внутрь дома и заканчивалась в паре сантиметров от лица Джорджа, вторая выходила на улицу. Его пульс участился. Образ исчез.
— Что ты видел? — спросил Скотт.
— Красноватое пятно, похожее на порез, здесь. — Он чувствовал себя немного глупо, указывая на пустое место в воздухе. — У него было два ответвления, одно шло в дом, другое — на улицу.
Скотт кивнул, как будто его определенные соображения подтвердились.
— Что это вообще было?
— Порошок Ибн-Хази помогает увидеть невидимое. Есть вещи, которые оставляют следы. Но след довольно слабый, прошло много времени.
— И что нам это даёт?
— Пока ничего. Но кто бы тут ни был, это явно не обычное существо.
— В смысле не одно из этих обычных существ, что оставляют следы слизи, которая потом превращается в червей?
Скотт выпрямился и фыркнул.
Похоже, его позабавили слова Джорджа.
Чтобы досадить Джорджу, Скотт большую часть утра посвятил всяким странным занятиям в доме жертвы. Самым нормальным из этого было раздувание того самого порошка.
Джордж пошел пить кофе, закурив четвертую сигару за утро. Было понятно, что его нахождение в доме не приносило абсолютно никакой пользы, да и к тому же, чем дальше Джордж находился от Скотта, тем довольнее он был. В тот момент, когда Скотт вышел из дома, Джордж находился в полицейской машине, все окна он открыл настежь, чтобы хоть запах рыбы выветрился хоть чуть-чуть.
Скотт сел в автомобиль.
— Поехали в морг, я хочу осмотреть тело миссис Салливан.
Джордж фыркнул. Теперь он стал чертовым шофером. Он хотел было поинтересоваться, нашел ли Скотт что-либо, но у него не было ни малейшего желания завязывать беседу.
Тело миссис Салливан нисколько не улучшилось со вчера. Лицо ее всё также было почерневшее и в морщинах, по всей коже опухоли. Джорджу представился совершенно не к месту образ пирога, поднимающегося в духовке. И это всё, что остается от нас после смерти? Перспектива не из приятных. Он улыбнулся своим мыслям о том, что всё лучшее мы оставляем здесь, в мире живых, когда умираем. Быть может, эта вонь, эта трупная синева и разбухшие следы — это и есть то, чем на самом деле мы являемся, а всё остальное — лишь декорации.
Скотт, в свою очередь, с большой тщательностью
