Анатомия - Владислав Март
Когда заполнился трёхсотый номер в таблице, я решил, что не уйду домой с работы пока не найду хоть что-то имеющее претензию на диссертацию. Я начал играть с яркостью монитора, цветностью картинки в программе, задавал увеличение. После каждого изменения я смотрел на весь архив данных фото насквозь через придуманные мной стопки изображений, чтобы вновь убедиться, что все борозды легли точно друг на друга и ничего нового не произошло. Это отнимало массу времени, поскольку жужжащий компьютер готовил каждую новую групповую картину около двадцати минут. Он, великий подчинивший себе кабинет, грелся и скрипел от натуги. Мощности не хватало. За это время я успевал выпить чай, помыть чашку и вылить из себя чай естественным путём. Через десяток подобных циклов я решил, что меня подводит зрение. Я задал программе обратные условия. Чем больше борозд совпадает, тем тоньше они должны отображаться, чем реже встречается борозда, тем толще она будет на экране. Спустя новую чашу чая, её мытьё и посещение туалета, монитор смог меня удивить. На довольно крупной извилине, соответствующей положению средней фронтальной, жирными кривыми в стопке фото проявилась борозда в форме латинской «Y». То была самая толстая черта, а значит самая редкая в когорте снимков. Она присутствовала лишь на снимках правой наружной части мозга. Остальные превратились в тончайшие нити паутины, ошибиться было сложно. Я ушел домой довольный и на выходных взял в библиотеке всё, что нашёл о коре полушарий.
К понедельнику я был вооружён знаниями о мозге пропущенными мной в университете, и продолжил играть с настройками программы. Игрек-борозда отсутствовала в атласах и в Интернете, по меньшей мере в старых атласах и старых сайтах на русском и английском. Это был прорыв. Относительно функции сложно было что-то предвидеть, в целом этот район мозга отвечал за движение головы и глазных яблок, был близок к зоне как-то связанной со зрением, но никаких нераскрытых тайн не обещал. Шанс того, что открыта новая «зона Брока» не давал мне спать. Таинственная борозда была всего у двух трупов. Я решил изменить условия поиска и просил теперь коллег фотографировать только правую наружную часть, присылать всего один снимок и данные об объекте. Сбор фотографий ускорился, практически все районы области подключились к простой задаче и даже мой сокурсник, работавший в соседнем крае. В конце года, когда мы полезли на чердак-мочевой пузырь за ёлочными украшениями, заведующий сказал на лестнице, что на совещании регионов попросит экспертов из других городов подключиться к поиску. Что именно надо искать мы решили не говорить дабы не потерять первенство открытия. В тот Новый год я конкретно напился у рентгеновского стола, заставленного салатами и мандаринами. Грезилось, что следующий год окажется счастливым и полным впечатляющих достижений.
Вдохновение, которое мне дал научный поиск отразилось и на рутине. Я проявлял интерес к запросам из МВД, аккуратно проводил экспертизу трупов, отмечал новые детали, был дотошен в протоколе и чаще начал перезванивать оперативникам, врачам или в прокуратуру о сути дела. Я старался, я был на виду. Коридор первого этажа я почти не замечал, пробегая его пару раз за день, почти всё время я проводил под тёплым светом ламп кабинета. Компьютер пылился больше, кактус подрос, коллеги заметили моё рвение и перестали курить у меня на диване. Кабинет Платоныча я приспособил для хранения копий некоторых материалов, что не успевал вносить в «Таблицу».
Удача любит настырных. В невзрачный снежный вторник при загрузке новой партии данных я выявил сразу третий и четвёртый игрек-случай. Подошло время искать закономерности, я перестал бесконечно рассматривать графическую программу, а открыл «Таблицу» с фактами о жизни трупов. Четыре особенных принадлежали на первый взгляд совершенно разным индивидам. Возраст, род занятий, масса печени, время и механизм смерти были различными. Я пробежался несколько раз по критериям и снова получалось, что не вижу ничего научно прорывного. Единственное обстоятельство бросилось в глаза, но было уж очень простым и понятным учитывая моё место работы. Все четверо мужчин конечно умерли не своей смертью, но в условиях не предполагавших даже малой вероятности спасения. Это были 100 % смерти, смерти от которых не убежать, смерти-приговоры: падение бетонного блока с самосвала (только голова и уцелела), прижатие нижней половины тела асфальтовым катком, убийство вилами с нанесением двадцати четырёх ран и употребление литра чистого метанола. Это вам не повешение, ножевая рана или ДТП, где несуществующие боги подкидывают кости, кому выжить, кому нет. В этих четырёх случаях у богов руки были связаны за спиной. Я посоветовался с Тамарой и заведующим, они не увидели системы и предложили продолжать накапливать данные хотя бы ещё годик. Цифры сами себя объяснят, когда их станет много, повторял заведующий.
Я не послушался и попытался получить про носителей игрек-борозды больше информации. Хотя всё это было на грани нарушения служебных обязанностей, я сидел на телефоне и обзванивал участковых, родственников, терапевта поликлиники. Результаты надо сказать были быстрыми. Трупы хоть и умерли почти здоровыми, все при жизни жаловались на головные боли. Опрошенные живые отмечали, что проводились обследования, записи в амбулаторную карту, кого-то даже госпитализировали. Диагнозы были предварительные и разные, в случае с вилами и вовсе было ничего не понять, кому бы я не звонил, все оказывались в отпуске или на больничном. Ясно было, что умершие не были сумасшедшими или хроническими неврологическими льготниками, они просто в последнее время обращались к врачам. Это была просто головная боль у взрослых индивидов отягощённым бытом и работой. Ни один новый сообщённый мне факт не повторялся у четвёрки мозгов. Дело походило на тупик, и я всё чаще стал замечать до чего же ненатуральный у нас в коридоре мрамор, а в залах шумные вентиляторы. Вернулись мысли о том, что птицы смотрят на наш корпус, как на половой член. Цыгане начали раздражать.
От напряжения у самого побаливала голова, присоединилась сезонная простуда. Новых носителей Y-борозды не встретилось. Я продолжал читать статьи по анатомии мозга, утирая сопли, и чем далее углублялся, тем больше находил что-то похожее на мою борозду, больше рождалось скепсиса. Все редкости уже были описаны и зарисованы. Игрек или икс, каждая ерунда на поверхности серого вещества и в его нутре была кем-то названа и присвоена себе. Исследователи имели базы данных с тысячами препаратов. Постоянно встречались тезисы о том, что всякая научная истина должна пройти экспертизу разными людьми, независимыми методами, быть воспроизводимой и повторяться, не
