Ширли Мерфи - Кот на грани

— Интересная работа. Наверное, у него на это уходит все время: ездить, искать…

Бернина внимательно посмотрела на нее.

— Уорк в разъездах девять месяцев в году. К чему все это, Вильма?

— Праздное любопытство. — Вильма засмеялась и отхлебнула чаю. — А что он делает в оставшееся время? Ты с ним в отпуск не ездила?

— Я уже давно совершеннолетняя, — довольно резко ответила Бернина, но потом смягчилась. — У него есть одно местечко на Багамах. Он… ну, там очень мило, тропики и все такое.

— Похоже на идеальную связь. Он и здесь не задерживается – а значит, не успевает надоесть, и по шикарным курортам тебя возит. Что же ты такого упустила?

Вильма выждала, пока официант расставит принесенные блюда – куриный салат с кунжутом для Бернины и маленькую порцию крабового соте для нее самой. Она понимала, что давит на Бернину, и была уверена, что та, несмотря на все увертки, обязательно проговорится.

Похоже, она наступила подруге на старую мозоль. Когда официант ушел, Бернина сказала:

— Если бы ты объяснила, почему ты хочешь узнать… Вильма только внимательно посмотрела на нее. Бернина вздохнула:

— Я порвала с ним, потому что Уорк… Он был очень странным. Может, его в Уэльсе так воспитали. — Она отпила глоток воды.

— В каком смысле странным?

— К чему бы ты ни вела, Вильма, я на самом деле не прочь поговорить о нем. Почему бы и нет? Но мне хотелось бы услышать, чем вызван такой интерес.

— Я сказала бы тебе, если бы могла. Извини.

Бернина снова вздохнула.

— Мне было с ним как-то тревожно. Я никогда не говорила ему, почему я перестала… почему я прекратила наши отношения. У него были очень странные заморочки.

— Например?

Бернина ковырнула вилкой салат.

— Это звучит безумно.

— Ладно, попробуй.

— Я все же хотела бы понять, что тебя интересует. Ты ведешь какое-то расследование? — Они обе знали, что более половины бывших сотрудников Комиссии занимались частными расследованиями.

— Я обещала держать это в тайне. Могу только сказать, что это очень важно. И что же такое было в Уорке, что тебя оттолкнуло?

— Он… это из-за кошек.

— Кошек? — У Вильмы едва не вырвалось: «Есть!» Она притворилась удивленной и непонимающе покачала головой. — Домашних?

— Да, все из-за кошек. Своими разговорами о них Уорк доводил меня до белого каления. А иногда его слова и действия просто пугали меня. — Бернина откинула назад копну рыжих волос. — Я и сама не слишком люблю кошек, но он… Например, мы шли по улице и натыкались на кошку. Он застывал как вкопанный и начинал буквально сверлить ее глазами, стараясь добиться ответного взгляда.

— Да уж, удивительно. А Уорк пытался объяснить, почему он это делает?

— Пытался… Только от его объяснений меня мороз продирал. Это даже не объяснения были, а какие-то суеверные закидоны. На самом деле он кошек боялся – причем до дрожи.

— Это такая фобия, — сказала Вильма. — Некоторые люди ужасно боятся кошек.

— У Ли это больше, чем фобия. Он просто помешан на идее, что некоторые кошки… Ну, я не знаю… Ненормальные, что ли. Он считает, они могут… что они обладают человеческим разумом, ну и так далее в том же духе.

Вильма засмеялась и покачала головой:

— Да, звучит странновато. Интересно, с чего он это взял.

— Не знаю. Но вся его семья верила в такие истории.

— Семейные предания… – задумчиво сказала Вильма. — И он нахватался этого, пока рос? — Она помолчала и продолжила: – А как у него складывались отношения в агентстве? Не думаю, что он делился с коллегами такими соображениями.

— Да уж, вряд ли. Мне кажется, к нему относились довольно хорошо.

— А с Бэкуайтом они ладили? Вилка Бернины застыла в воздухе.

— Насколько мне известно, все было в порядке.

— Я слышала, у них была какая-то размолвка.

Во взгляде Бернины блеснул металл, но тут же исчез.

— У людей всегда есть разногласия, такова уж их натура. — Она улыбнулась, пытаясь скрыть испуг. — В любой конторе бывают мелкие стычки. А что? К чему ты клонишь?

Вильма допила чай.

— К сожалению, я не могу тебе сказать. Но ты же меня знаешь, я страшно любопытна.

Официант забрал тарелки и принес десертное меню. Они заказали один фруктовый пирог на двоих. Когда официант ушел, Вильма поинтересовалась порядком работы агентства.

Смирившись с ее расспросами, Бернина кратко описала, как в агентстве поступают со вновь прибывающими машинами. Прежде чем загнать в главный корпус, каждый автомобиль моют. Всякое барахло, забытое в салоне, вытаскивают, салон бегло пылесосят, затем машину передают Клайду для регулировки, ремонта или замены отдельных деталей и чистки двигателя паром. Наконец, автомобиль еще раз моют, полируют, наводят глянец в салоне, сводят с кожаной обивки мелкие пятнышки, и только после этого машину переводят в демонстрационный зал. Через агентство проходят «Шелби», «Феррари», «Ламборджини», восстановленные «Бугатти», а также «Мерседесы» и «БМВ».

— Они ухаживают за каждым автомобилем, как за младенцем, — сказала Бернина.

— А кто первым их чистит, когда машины только поступают? Разные люди или кто-то один?

— Ты что, собираешься книгу о нас писать? Ну, этим занимается Джимми Осборн.

— А, такой приятный молодой человек. Мы с ним год работали в городском совете.

Бернина снова вздохнула:

— Мне надо бежать, дорогая. Уже почти два, я опаздываю к парикмахеру.

Она взглянула на счет, но Вильма отобрала его.

После ухода Бернины Вильма еще долго сидела, размышляя, почему ее вопросы так встревожили Бернину и почему она явно выглядела напуганной.

Глава 23

В вечерние и ночные часы периметр здания, где располагалось агентство Бэкуайта, был хорошо освещен. Одноэтажный комплекс занимал почти целый квартал на углу Хэйли-стрит и Морского проспекта. В трех кварталах отсюда находился итальянский ресторанчик Бинни, а прямо напротив – небольшой мотель с красивым палисадником. С противоположной стороны здания проходило шоссе, что было удобно для покупателей из соседних городков побережья. Агентство занимало самое выгодное положение в верхней части городка.

Салон автосервиса выходил на проспект, а демонстрационный зал – на боковую улицу. Мощеную парковку отделяла от проезжей части широкая полоса тропических растений. В ярком свете прожекторов их листья отливали восковым блеском.

Большая часть передней стены была стеклянной. Входную дверь обрамляли вьющиеся плети бугенвиллеи, тяжелые от оранжевых цветов.

Ночные улицы были пустынны. Два маленьких сыщика прижались передними лапами к стеклянной двери, заглядывая в зал магазина. Часы показывали 4.40.