Не ходи к гадалке, Лиззи! - Галина Васильевна Герасимова
Гадалец, не задумываясь, покачал головой.
– У тебя на лбу написано, что ты собираешься обвинить мэра во всех смертных грехах. А баронесса терпеть не может политические интриги. Так что сначала миссис Бастер. Она точно будет на нашей стороне, а если нет, то придется браться за запасной план. Да и слишком рискованно лезть к мэру без подготовки.
Как ни обидно признавать, он был прав. У мистера Бастера имелось много способов заставить их замолчать: от обвинения в клевете, которое он мог направить в суд, до физической расправы. И все же разочарование слишком явно отразилось на лице, потому что гадалец тяжело вздохнул и напористо повторил:
– Давай без геройства. Как бы сильно тебе ни хотелось написать разоблачающую статью или добиться правды – уж не знаю, чего больше, – не действуй в одиночку. Обещаешь?
– Обещаю. – Лиззи кивнула, она и сама не хотела повторить судьбу случайных свидетелей.
Не верилось в такие совпадения: художник оказался на больничной койке, а бездомному пьянице повезло и того меньше. К тому же со статьей она могла не спешить – вряд ли Макенна рискнет напечатать разоблачающий градоначальника материал и лишиться главного спонсора газеты!
Разработать план, как изобличить мэра и не попасться самим, было непросто. Зато подавленность как рукой сняло! Идеи сыпались и отбраковывались одна за другой. Ловить на живца? Воспротивился Тайлер: Лиззи рисковала не только репутацией, но и жизнью. Отвлечь миссис Бастер и пошнырять по дому? Неплохо, но кто гарантирует, что мэр не вернется в самый неподходящий момент. А может, подкупить кого-то из слуг?..
Когда башенные часы неспешно отбили очередной час, девушка вспомнила, что пора возвращаться. Остаться на чай Тайлер не предложил.
Погода за окном не улучшилась. Дождь по-прежнему моросил, ручейки превратились в небольшие речки, местами полностью затопив улицу, и Лиззи подумала, что зря не попросила Габриэля привезти еще и сапожки. Может, догадается? Прыгать по лужам в туфельках – сомнительное удовольствие.
Тайлер вытащил зонт-трость из корзины и открыл дверь на улицу.
– Меня не надо провожать! – быстро выпалила Лиззи, боясь передумать.
Не хотелось объяснять, почему она живет в доходном доме. С другой стороны, когда еще выдастся шанс пройти вместе под одним зонтом плечом к плечу?..
– Я и не собирался. – Марино пожал плечами, возвращая ее с небес на землю. – В больнице скоро начнутся приемные часы. Но, если хочешь, можешь проехаться со мной в кэбе. – Он указал на стоящую в конце улицы карету. – Нам все равно в одну сторону.
– С чего ты взял? – с подозрением сощурилась Лиззи. Гадалец был прав, доходный дом Фишера располагался в той же стороне, что и больница, а ее родной дом – в противоположной. Но она ничего не говорила о переезде! – Следишь за мной?
– Переживаю. – По его тону нельзя было понять, пошутил Тайлер или сказал правду. – Ты ведь разорвала помолвку с Сандерсами. Семья в гневе, тебя лишили наследства и выгнали из дома…
Он раскрыл зонт и вышел на улицу. Дождь продолжал накрапывать, замирая крохотными капельками на черном куполе и тотчас срываясь на землю.
– Никто меня наследства не лишал, а из дома я сама ушла.
Лиззи догнала его и спряталась под зонт. Шутки шутками, но ей было очень любопытно, что за шпионскую сеть развел гадалец, раз быстрее других узнавал новости?
– Бунтуешь, значит? – Он ухмыльнулся, подвинул зонт, чтобы на Лиззи не капало, и оказался возмутительно близко. Свежий запах дождя и терпкий аромат мужского одеколона смешались, создавая в душе странное сочетание тревоги и уюта. – У рамолов бунт лет в пятнадцать проходит.
– А потом?
– Потом мы становимся взрослыми, умудренными жизнью людьми, – с толикой превосходства, за которым скрывалась улыбка, ответил гадалец и галантно открыл перед ней дверцу кэба.
Сам задержался буквально на секунду, что-то сказав прошмыгнувшему мимо мальчишке-газетчику.
«Проходит, как же! У некоторых на всю жизнь остается!» – глядя на Тайлера, подумала девушка, но предпочла промолчать.
Глава 9
Когда Лиззи что-то ломала в детстве, падала и разбивала коленку, дралась с мальчишками, которые обзывали ее странной, то в первую очередь бежала не к матери, а к отцу. Чарльз Уоллис обожал дочь. Он мог быть суровым с сыном, устраивать нагоняй слугам, и на работе его уважали как строгого, но справедливого начальника, но с Лиззи он таял и позволял ей вить из себя веревки.
Наверное, поэтому видеть разочарование отца было особенно тяжело. Даже если он просто вздыхал и укоризненно качал головой.
– Возвращайся домой, – снова повторил мистер Уоллис.
Они встретились по приезде отца из командировки, устроились на небольшой веранде уютного кафе неподалеку от доходного дома Фишера, пили чай с молоком и искали компромисс. Вернее, дочь пыталась его выторговать, а Чарльз был непреклонен.
Она знала – папа не пришел бы к ней, не случись нападения на мистера Поула. Выдержал бы, пока не вернется сама. Мистер Уоллис всегда уважал ее решения. Но в последнее время вокруг Лиззи было слишком много опасностей, и отец не мог закрыть на это глаза.
– Я понимаю твою обиду на мать и желание доказать самостоятельность, но это не повод рисковать собственной жизнью.
– Я не рискую…
– Лиззи, это не обсуждается. Я закажу на вечер кэб, он перевезет твои вещи, – мягко, но настойчиво сказал отец.
– Много там вещей… – пробормотала Лиззи.
Уезжать из обжитой комнаты не хотелось. Да и с постояльцами она нашла общий язык. Могла составить партию в вист или поддержать разговор, обсудить последние сплетни и вдобавок узнать много нового об изнанке Хостфорда. Но главное, что в родном доме за ней будет намного проще приглядывать. Лиззи не сомневалась, что там, под бдительным оком матушки, она не сможет даже выйти в одиночку на улицу. Что уж говорить о расследовании!
Не сказать, что они сильно продвинулись в делах за эту неделю. Тайлеру не удалось выйти на связь с миссис Бастер, на записку она не ответила и из дома никуда не выходила. Лиззи тоже не повезло – бывшие любовницы мэра, проживавшие в Хостфорде, общаться не пожелали, и в итоге журналистка оставалась у захлопнутой перед носом двери. Ну как понять, что двигало девушками больше – стыд или испуг?
– Дай мне еще неделю. Всего неделя, и я буду дома, – пообещала Лиззи, взяв отца за руку. Крепкая мозолистая ладонь сжала ее пальцы, голубые глаза смотрели устало. – Папа, пожалуйста! – добавила в голос просительных ноток.
Действовало,
