Город больной совести Книга 1 - Мария Смирнова
Всё это в городе обсуждали, примеряли поведение Миры на себя, прикидывали смогли бы они так или это не очень умное поведение и бабка спятила, раз лезет на рожон без тормозов. Каждый изгалялся в меру сил как в комментариях, так и за чаепитием. А чем ещё развлекаться в маленьком закрытом городке.
Хельгу уже бесили эти разговоры, будто больше поговорить не о чем, но информация о Стариковой навязчиво лезла в уши.
Наташка, которая никак не могла успокоиться после проигранного суда, где-то раздобыла информацию о Стариковой и теперь Хельга знала и о том, что, словами подруги:
– эта оторва уже во время учёбы в университете была ещё той ведьмой. Отхватила первого парня, спортсмена, зарабатывающего так много, что за год после их свадьбы обставил их комнату с иголочки, красавчика. В городе они год были «королями танцев». Мирка с детства занималась, а её первый муж специально пошёл учиться, чтобы завоевать эту заразу и бегал за ней три года. А она после второго курса вышла за него замуж, после третьего родила дочь, а после четвёртого развелась. Нафига ей непьющий, работящий, спортсмен и красавчик, ей свободу подавай. Сначала в Москву рванула, вернулась, не дождавшись обещанной квартиры. А вот оставшаяся на предприятии её подружка, буквально через два месяца после увольнения Мирки квартиру получила и вообще под молодых специалистов руководство целый подъезд в многоэтажке выделило, испугавшись, что примеру Стариковой последуют и другие, ведь она разорвала договор по не выполнению работодателем существенных условий.
В городе она почти три года проработала в городском комитете комсомола и опять скандал. Говорят разное, но Старикова ушла в училище вместо того, что бы на два года ехать в высшую комсомольскую школу ЦК ВЛКСМ, которой от неё откупались за молчание. Кстати, её муженёк с её слов рассказал в серии роликов о жене, о конфликте и это очень на неё, чистоплюйку, ебанутую похоже. Так вот это училище Мирка из самых отстающих в передовики вытащила, многие рассказывают, а начала она с того, что в большом зале театра собрала на открытое комсомольское собрание всё училище и педагогов и так всех отхреначила за блядство и халтуру, что половина педагогов в обмороки попадали от речи заместителя директора по воспитанию.
А через неделю Мирка с подружкой замутили в училище из самых злостных прогульщиц и халд танцевальную группу, какой-то театр и училище за год первым по области стало. Директриса рыдала, когда через три года Мирка с этой подружкой на Украину рванули. Прикинь, Хельга, сразу после Чернобыля все умные люди с Украины, а Мирка в Украину и на атомную станцию прямым ходом, ну на ту, за которую она в своём мартовском ролике рыдала, на запорожскую кажись.
И там ей опять не в масть, сцепилась с местной мафией, они её чуть чуть не уконтропупили в отместку. С того времени у неё один глаз не видит. И чо? Она с такой рожей себе опять красавчика в мужья отхватила и в Сибирь уволокла от молодой жены. Ну не ведьма? Ведьма!– уверенно закончила рассказ Наташка, допивая остатки креплёного вина из бутылки, которую она опустошила за время рассказа.
Уже засыпая на кухонном диванчике, Наташка, размазывая по лицу пьяные сопли, кляла Старикову :
– Вражина, нет, тьфу, врагина, короче, ведьма эта Мирка Старикова, как есть ведьма.
Хельга уже жила рядом с фантомом наташкиной вражины, так её стало много вокруг, но когда именно Симовой расписали уголовное дело Миры Евсеевны Стариковой ей впервые в жизни захотелось убить и председателя, давшего указание, и заместителя, поставившего в левом верхнем углу её фамилию. Она еле сдержала себя, чтобы не запустить эти три тома в секретаря, положившую их ей на край стола.
Хельга назначила судебное заседание на самую дальнюю дату и решила забыть о Стариковой хоть на время. Однако через неделю ей принесли заявление подсудимой с просьбой разрешить ей выезд из закрытого города в областной центр для консультации у врача-кардиолога. Хельга подписала разрешение, но Мира Старикова явно решила достать её до печёнок. Конечно не она, если уж говорить честно, а те кто давно жаждал реванша за доставленные этой неугомонной женщиной неудобства, если выразиться мягко и обтекаемо.
В этот день у всех, кто уже был задействован в деле Стариковой или, как говорила в своих роликах она, значился в её личном списке, был просто праздник. Даже начальница отдела исполнения наказаний примчалась на работу, хотя у неё оставалась ещё неделя отпуска, чтобы проследить за правильным оформлением документов в суд. Инспекторши исписали несколько десятков листов, пока начальница одобрила рапорт о нарушении, совершённом Стариковой. Для верности добавили ещё два про ролики и звонок стукачу, чтобы придать делу хоть видимость законного основания для заключения пожилой и больной женщины под стражу.
– Да пусть хоть сдохнет там сразу или по дороге, лишь бы больше её не видеть и о ней ничего не слышать! – так сказал мэр Пузенко, когда начальница ОФСИН спросила у него совета. Пузенко пообещал, что поднажмёт на суд и наконец все выдохнут, будут спать и работать спокойно. Без Стариковой её мужа будет легче закрыть, к нему тоже счёт имеется.
Супругов вызвали в отдел для записи их объяснений, и эта парочка такое устроила, что лучше и не вспоминать. Инспекторши и начальница в три голоса орали на Миру, но она «отбрила» всех трёх, а начальнице, когда та прервала ор, чтобы перевести дух, спокойным голосом напомнила, что у той ещё отпуск не закончился и ей стоит продолжить отдых, если она уже всё сказала. От такой наглости поднадзорной, которую завтра отвезут в изолятор на весьма неопределённый срок, где она, возможно, закончит свою жизнь, все трое впали в ступор. Инспекторши даже не заметили, когда их начальница исчезла из кабинета, а Мира деловито поинтересовалась какие пояснения им
