Перекресток одиночества 4: Часть вторая (СИ) - Михайлов Дем (Руслан) Алексеевич
У меня агрессии не было. Уж точно не к тем бедолагам, кому удача улыбнулась чуть ярче, чем остальным узникам. Они честно выполняют свои обязанности, сытно и вкусно кормя целую армию заключенных. А если судить шире, то я тут — главный счастливчик. Я вольная птица. И, по сути, я единственный, кто явился сюда по собственному желанию с воли и ведь еще и уйти могу в любой момент.
Но вот испуг во мне был. Во мне жил страх попасться и никуда это чувство не денется. Наоборот — страх обострится. Ведь как раз сейчас и пришло время, когда отдохнувшему с дороги и чуть пообвыкшему новичку начинают задавать разные опасные вопросы. Причем вопросы эти будут вполне невинными и без всякой подлой подоплеки. Но для этот диалог может оказаться смертельно опасным — в буквальном смысле.
С кем чаще всего чалился, Тихон?
А такого-то знаешь? А с той-то и той-то не пересекались пути ваших крестов?
Кто тебе весточки с кухни передавал и на службу сюда приглашал? Не напрямую ведь связь шла, а через кого-то из наших доверенных?
За оружейный рычаг дергал?
Последний вопрос был самым «мутным». Я невольно стиснул кулаки, злясь на себя придурка. Ведь мне в свое время достался целый кладезь возможно крайне полезной информации — а я даже и не прикоснулся. Та кожаная сумка, переданная для Красного Арни, брошенная в ящик умирающим Костей, что родом из Мурманска. Да не факт, что там было хоть что-то про «смиренных», но, возможно, и нашлось бы что полезное. Опять же я мог потратить куда больше времени на расспросы всех в Бункере и всех, кого перевозил по снежным пустошам. Люди знают многое — порой сами не подозревая об этом. Каждый носит в себе золотые крупицы важней информации — главное добраться до этих самородков. Но я предпочел заняться делами более насущными. Не стал расшифровывать данные из той тетради, не заводил долгих разговоров с ворчливыми стариками и говорливыми старушками. Слишком мало разговаривал с живущими в Центре и даже не попытался добраться до рядовых жителей Замка. Я лишь облизнул громадный айсберг накопленных сидельцами знаний, но так и не откусил. А будь все иначе — и возможно я бы стоял здесь с куда большей уверенностью. Но, с другой стороны, погрузись я в черпание знаний, на что ушли бы десятки часов просеивания и процеживания пустой болтовни и ненужных мне данных… я бы не стал тем, кем являюсь сейчас и не добрался бы мест подобных заброшенным базам, тайным убежищам и этой вот кухни. В жизни всегда приходится выбирать — порой этот выбор неосознанный, но есть он всегда. И это только в киношных боевиках герою удается использовать каждую возможность на все сто процентов, а в реальной жизни всегда приходится чем-то жертвовать.
— Придется использовать свой страх — пробормотал я, глядя в чуть запотевшее зеркало.
Чуть подправить свою позу, чуть осознанней реагировать на слова и вопросы, почаще улыбаться и побольше задавать вопросы, поощряя подробный пересказ с уймой тех самых атмосферных мелочей и чуть что подрываясь налить чайку или опорожнить пепельницу… и меня примут не за испуганного шпиона, а за стеснительного и еще не пришедшего в себя, но в целом очень неплохого мужика, знающего свое место, относящегося к «старичкам» с уважением, всегда готового не только внимательно слушать, но и принести еще чайку, вывалить окурки и вымыть пол. Такие всем нравятся.
Зачесав чуть отросшие волосы не назад, а набок, я с минуту поулыбался в зеркало, отрепетировал положение плеч и чуток ссутулился, подумав, заправил рубашку в штаны, а их подтянул чуть выше и, оставшись довольным внешним видом, пошел к выходу, мысленно напоминая себе, что моя главная цель — собрать как можно больше нужной нам информации.
Глава 11
Глава одиннадцатая.
Я заранее настроился на самый худший вариант — на общий максимальный интерес к моей тусклой серой персоне. Я понимал, что вопросов будет больше, чем я сумею ответить. Что я окажусь в перекрестье множества жадных до новостей взглядов. И я заранее знал, что мне придется отдуваться за всех покойников — речь о тех попавших под взрыв скороварки обварившихся и умерших бедолаг. Видел я сегодня тот огромный бак с пошедшей по боку трещиной и отлетевшей крышкой. Попади под фонтан кипящего жирного бульона — и спасти не смогут нигде. Не могу сказать, что я искренне скорбел о погибших — хотя их было жаль — но вот в своей горе из-за их слишком ранней смерти я был уверен полностью. И нет я не бесчувственный монстр. Просто проживи новички хотя бы еще пару дней, для них точно также организовали бы приветственную вечеринку, на которой они ответили бы на все вопросы, поведали бы о том и о сем, тем самым максимально удовлетворив любопытство здешних старожилов. И сегодня — на таком же мероприятии, но уже для меня — я оказался бы куда менее интересен для уже пресытившихся работяг. Теперь же все стало гораздо хуже — новенькие не ответили на наверняка многочисленные вопросы, вечеринка не состоялась и в результате вся сила удара обрушится на меня. И в этом заключалась главная для меня опасность — очень уж не хотелось вляпаться из-за какой-нибудь пустячной ерунды. Ну… придется изворачиваться как угрю на горячей сковороде…
Войдя в общую зону, я широко, но не вызывающе улыбнулся, после чего замедлился и сбился с шага по пути к сдвинутым вместе столам. Сидящие за столом плечо к плечу мужики привстали, целый ряд обернулся, глядя на меня и тут же все они приветственно загомонили и замахали руками.
— Давай!
— Да не журься ты!
— Иди-иди, обмывать будем!
— С прибытием, друже. С прибытием.
— Вот ты и дома. А мы твои добрые соседи.
— Давай к нам!
— Ох, красава! Весь день отпахал, а шагает с такой улыбкой, будто и не работал вовсе!
— И не говори — нам бы его годы.
— А ну не налегайте на новичка! Видите же — не знает куда глаза деть.
Ко мне подскочил Василий Азаматович, пахнущий холодцом с чесноком и свежим водочным духом. Опустив мне чуть ли не по-хозяйски руку на плечо, он повысил голос, пересиливая общий гомон:
— А вот и Тихон!
— Да видели мы его уже. Давай его сюда, Васька!
— К нам поближе!
— Налейте ему светленькой!
— А ну! — рявкнул кто-то поспешно — Ему в ночь выходить! Совсем трезвость ума потерял, Николай⁈
— Так ведь начальство спит.
— А может и не спит! — резонно заметил мужичок лет под пятьдесят — Нечего новика под беду подставлять! Выпьет в вечер перед выходным — а мы поможем ему бутылочку приговорить. Ты ведь из нормальных? Водку пьешь?
— Пью — признался я и мой утвердительный ответ тут же заставил заулыбаться всех собравшихся и загомонить еще сильнее.
— Куришь?
— Иногда.
— Спортом занимаешься?
— Люблю это дело.
— Красивых женщин любишь? — крикнул кто-то с дальнего края стола.
— Красоту нельзя не любить — улыбнулся я, смущенно почесывая затылок и продолжая стоять у стола.
Василий Азаматович буквально силой усадил меня на стул, сам уселся рядом, пододвинул ближе ко мне тарелку с дрожащим мясным содержимым и со знанием дела пояснил:
— Холодец удался на славу! Федька делал — а он по этому делу мастак — потянувшись за стоящим на опаленной доске металлическим чайником, он привстал и громогласно попросил — А вы не наседайте все же! И лишних вопросов о всяком личном не задавайте! Я серьезно, мужики! Меру знайте! Лунь! Кинь сигареты и спички. Закуришь?
— Закурю — кивну и по наитию кивнул на стоящий неподалеку мутный графинчик с прозрачным содержимым — И стопку выпью одну. Чисто нервы успокоить.
С этим я угадал — стоило упомянуть водку и глаза смотрящих на меня стариков и уже седеющих мужиков разом потеплели еще на пару градусов, а один удовлетворенно кивнул:
— Этот точно из наших да правильных!
— Из алкашей что ли? — беззлобно буркнул Василий, наливая мне стопку до краев и ставя рядом со стаканом с чаем — Только одну! Тебе ж еще работать.
Я чуть было не опрокинул в себя водку просто так, но вовремя опомнился и сдержал руку. Поднявшись, подцепил стаканчик, обвел взглядом обращенные ко мне многочисленные лица и, дождавшись тишины, произнес:
