Макбрайд Стюарт - Дом плоти

Прозрачный воздух донес звуки возмущенных голосов.

— Ты, кретин… гребаный… урод… гребаный… — Кричала женщина, одетая в бриджи, толстовку и жокейскую шапочку. С одной стороны она вся была покрыта грязью. Женщина колотила Вайзмена, который пытался отползти от разбитого джипа. — Идиот… урод… сволочь! — После каждого слова следовал удар хлыста. — Мало того что нам приходится мириться со всякими придурками вроде тебя, которые ездят тут без всяких правил… — Она со злостью пнула Вайзмена ногой. — ТЫ ЖЕ МОГ НАС УБИТЬ!

Логан перелез через низкую ограду и побежал по полю. Перед джипа был смят, лобовое стекло выбито, из-под капота поднимался пар, осколки фар усыпали землю.

— Ты решил, что на дороге больше никого нет? Ты решил, что… эта… долбаная… дорога… принадлежит тебе? — голосила женщина.

Логан схватил ее за руку прежде, чем она успела кастрировать Вайзмена своими шипованными сапогами.

— Вы видели, что этот идиот…

— Отойдите и успокойтесь!

— …вылетел с ревом из-за угла прямо на середину дороги!

Логан вытащил наручники, и она замерла:

— Если вы меня тронете, я закричу.

— Успокойтесь, я полицейский. Лучше отойдите и взгляните, в порядке ли ваша подруга.

Вайзмен лежал, свернувшись в клубок на грязной траве и прижимая одну руку к груди — вероятно, сломал. Вот нос у него точно был сломан. Лицо убийцы представляло собой паутину из маленьких порезов, из лысины торчали осколки стекла. Он закричал от боли, когда Логан перевернул его лицом вниз и застегнул наручники:

— Кеннет Вайзмен, я арестовываю вас за неосторожное вождение… И еще за много чего, но эти обвинения мы предъявим тебе, когда доставим в участок. Вставай давай.

Встал Вайзмен только с третьей попытки. Логан подтащил его к разбитому джипу. Там женщина, которая только что била самого знаменитого в Шотландии преступника, наклонилась над своей подругой и что-то тихо говорила ей.

— Как она?

Всадница подняла дрожащий большой палец:

— Надо бы вызвать для нее «скорую».

Логан одной рукой принялся шарить по карманам в поисках телефона, а другой прижал Вайзмена к покореженной машине инспектора. Преступник сполз по дверце машины и сел на землю с одурманенным видом. Затем его вырвало на собственные колени.

Логан отпрыгнул назад, стараясь не попасть под брызги:

— Ах ты, грязный ублюдок…

Тут он заметил, что в багажнике джипа что-то лежало, завернутое в одеяло, густо покрытое собачьей шерстью. Из-под свертка высовывалась бледная рука.

— Нет…

Сержант обежал машину и попытался открыть запор. Бесполезно.

— Будь оно все проклято!

Он схватил с земли камень и с размаху швырнул в заднее стекло.

Стекло прогнулось, но не разбилось.

Еще бросок. На этот раз по стеклу пошли трещины.

Третий бросок — и камень пробил дыру величиной с грейпфрут, осыпав багажник мелкими осколками стекла. Логан сунул руку внутрь, нашел защелку и подергал ее. Багажник открылся.

— О господи, Софи…

Младшая дочка Инша лежала на боку, частично прикрытая собачьей подстилкой, руки и ноги связаны проволокой. Вокруг ее головы была обмотана клейкая лента, закрывавшая рот. Под носом — засохшая кровь, лицо бледное и восковое.

— Софи?

Одним рывком сорвав ленту, Логан наклонился и прижал ухо к губам. Девочка не дышала. Не теряя надежды, он прижал два пальца к ее горлу, пытаясь найти пульс… пульс прощупывался, но очень слабый.

— Пожалуйста, не умирай, Софи…

Он перевернул ее на спину и принялся делать искусственное дыхание.

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох.

Сзади раздался голос Фолдса:

— Ты что, рехнулся, оставил Вайзмена без охраны? Он… о, черт.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Звуки набора номера на мобильном телефоне.

— Заткнись и слушай! Мне нужна «скорая помощь», причем немедленно!

Вдох-выдох, вдох-выдох.

— Откуда я, черт возьми, знаю? Сержант Макрай сказал вам, где мы находимся, так?

Вдох-выдох, вдох-выдох.

— Мне плевать! Пришлите кого-нибудь сюда немедленно. У нас тут маленькая девочка не дышит!

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Логан снова пощупал пульс. Он стал слабее.

— Это дочь Инша!

— О, черт… ты слышал? Да… да… Ладно.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

— Давай, Софи, держись!

24

Машина «Скорой помощи» стояла, мигая голубыми огнями, на гравийной дорожке возле дома Инша, два санитара грузили в нее носилки с женой инспектора. Когда Логан шел по дорожке, он слышал, как они говорили, что с ней все будет в порядке. Однако по ее виду нельзя было сказать, что она им верила.

Логан глубоко вздохнул, прогнав мыслишку о том, что хорошо было бы улизнуть, пусть этим займется кто-нибудь другой, и решительно зашагал к дому. Внутри был полный хаос — мебель перевернута, зеркала разбиты, на ковре цвета овсянки капли крови. Запах человеческих испражнений не смог заглушить даже большой флакон дезодоранта. Инша он нашел в кухне, инспектор стоял на коленях у собачьей корзинки.

— Сэр?

— Эта сволочь ее пнула. Ей пятнадцать, уже старушка… но она смело бросилась на него. — Инш нежно погладил спаниеля. — Бедняжка моя…

— Сэр, мне надо поговорить с вами о…

— У нее внутри все повреждено… — Инш на мгновение поднял глаза, блестевшие от слез. — Ветеринар уже едет. Она не будет больше мучиться… — Он глубоко и прерывисто вздохнул. — Вайзмен пытался убедить нас, что мы едим одну из наших дочерей, но это была простая свинина. Анна и Бриджит все это время просидели связанные в своей спальне.

— Сэр, я…

— Нет. — Он вытер глаза. — Я не хочу слышать известий о смерти. Ты не можешь…

— Мне очень жаль… Медики сделали всё от них зависящее, но Софи… она такая маленькая… и еще эта авария…

Инш закусил нижнюю губу, затем отвернулся и продолжил гладить собаку. Плечи его дрожали, он плакал.

Логан повернулся и вышел.

Обратный путь в участок занял почти полтора часа, поскольку это был час пик. Логан мог включить сирену, но ему не слишком хотелось возвращаться. По крайней мере, пробки на дороге давали возможность отложить неизбежное…

Он прошел через шумную рабочую комнату, и сразу все замолчали. Затем старший инспектор начал аплодировать, к нему присоединились другие полицейские. Старший инспектор хлопнул его по плечу, заявив, что он, Логан Макрай, — гордость полиции. Что, если бы не он, они никогда не поймали бы Вайзмена. Что им все гордятся.