Гапарон Гарсаров - Подарок убийцы

– Что он, дурак что ли, на людях светиться, – усмехнулась Тамара и ткнула пальцем в сторону окна. – Живём-то мы у самой земли, вот он, когда решит навестить, и стучится ко мне. Надолго, правда, не задерживается, очень куда-то всё время торопится, но про любимую тётку не забывает.

– Он… он говорил, где сейчас скрывается, куда собирается? – запинаясь, спросила Лавра.

– Нет, да мне и не интересно, лишь бы приходил почаще! А то пенсия совсем мизерная, особо на выпивку не раскошелишься. От своих-то уродин разве дождёшься, чтоб помогли? Они и так в открытую говорят, что устали от меня, что померла б я лучше, представляете?.. А сами глушат беленькую по полной программе!

– А как он объясняет своё нынешнее положение? – продолжила Василиса допрос, сунув бабке мятую купюру из сумочки.

– Говорит, подставили его, враньё всё это про грабежи да убийства. Да я и так верю, что он не при чём.

Дальше допрашивать больную было бесполезно. Такая сильно любила «доброго» племянничка и ни за что не раскрыла бы его секретов, даже если бы они были ей известны. Хватило и того, что Стреглов изредка появляется в Вольске и проведывает тётку втайне от остальных. Значит, он должен рано или поздно сюда снова вернуться.

Девушки вышли на улицу в приподнятом настроении.

– Говорю же, – радовалась Василиса, устраиваясь на водительском сидении «Порше», – обязательно что-нибудь узнаем полезное о твоём археологе. Бабка, конечно, с приветом, но и сама, небось, не уследила за языком, когда про него сболтнула.

– Да, узнали мы немного о Стреглове, и что с того? – продолжала Лавра сомневаться в разумности их поездки. – Не сидеть же теперь в засаде возле этого дома, пока он не вздумает опять её навестить.

– Конечно, нет, о чём речь. Сейчас проведаем его братца, авось, и к нему твой Андрейка наведывается.

Гербер не стала возражать, раз у подруги столько энтузиазма. В конце концов, план выглядел отнюдь не плохо: собрать информацию и передать её Яровскому. А там, быть может, и схватят мерзавца.

Дорога вдоль берега постоянно извивалась объездами и красными заборчиками. Намучившись с фигурным вождением, Василиса повернула в сторону центра города. Оттуда и в самом деле было гораздо проще добраться до речного порта, возле которого, по словам Саши, размещался местный дурдом. Однако найти его оказалось занятием не из лёгких. Время от времени девушки натыкались на одинокие строения, но психиатрической клиники так нигде и не было.

Вскоре подруги выбрались прямо к порту. Местность здесь была уже не такой дремучей, а перед глазами раскинулась широкая панорама Волги. Сегодня ветер дул с западных склонов гор, сметая на реку новые порции снега. Выглядело это очень красиво.

– И где они запрятали эту «дурку»? – гадала Василиса, осматриваясь. – Время идёт к обеду. Как бы нам часы посещений не пропустить.

– Я свою маму в любое время прихожу навещать, – сообщила Лавра, придерживая волосы от порывистого ветра.

– Ну там же обычная больница, а в нашем учреждении наверняка режим построже, – парировала мадам Рашвер и вернулась к сверкающему «Порше». – Давай ещё раз прокатимся по округе, может, и отыщем эту чёртову психушку.

Вторая попытка оказалась более удачной, хотя девушки плутали по лесопарку примерно полчаса. Психиатрическая клиника города Вольска, на самом деле, была на краю берега, который совсем не так давно уже осыпался в этом месте. Лавра заметила огромные куски земли, которые лежали на льду.

Здание впечатляло своими размерами. Странно лишь, почему Саша назвал его «домишко»? Постройка середины XIX века грозно возвышалась над пропастью Волги, пронзая небо островерхой крышей. В жёлтой стене, кое-где приукрашенной белой лепниной, темнели приплюснутые оконца с металлической сеткой. Имелся вокруг клиники и чёрный забор с острыми спицами, за которым росли изогнутые деревья.

Заехать во двор клиники «Порше» не позволил установленный на воротах КПП. Строгий мужчина в сине-красной спецовке велел посетителям идти дальше пешком. Они не стали возражать, припарковав иномарку возле киоска, торгующего выпечкой.

Во дворе стояла тишина. Не слышно было даже ветра, гулявшего в низинах реки, а уж кого-либо из людей здесь и подавно не наблюдалось. Насмотревшись на местные красоты, девушки наконец-то зашли внутрь и тут же встретились с перегородкой, посередине которой выпирала небольшая будка. За плотным стеклом горела тусклая настольная лампа, а возле неё сидела худенькая женщина, накинув поверх белого халата мутоновую шубу.

– Здрасьте, – протиснулась к ней Василиса, сняв запотевшие очки, – мы бы хотели увидеть Стреглова Петра Дмитриевича, это возможно?

Женщина с подозрением посмотрела на улыбающуюся блондинку и взглянула на наручные часы.

– Приём пять минут назад как закончился, – безрадостным голосом сообщила она.

– Вот незадача, мы здесь проездом, а мне для суда надо, – принялась лгать мадам Рашвер, показывая своё адвокатское удостоверение. – Как же быть?.. Может, Вы разрешите?

– Чего ж пораньше не пришли, именно до отъезда тянули? – съязвила тётка, поправляя шубу.

– Да мы вот в последний момент вырвались, а завтра уже суд. Ну пропустите, а?..

Женщина замолчала, принимая какое-то решение, а потом сняла телефонную трубку и что-то спросила у человека на другом конце провода. Кивнув в сторону выпирающей возле будки двери, она снова поправила шубу. Подруги проскочили через проход, где их уже поджидал седовласый санитар, и двинулись по тёмному коридору в направлении огромной светлой лестницы.

По своему внутреннему виду психлечебница ничем не отличалась от обычной больницы. Изредка попадавшиеся навстречу пациенты, одетые в тюремные робы, ходили группами по пять человек в сопровождении мужиковатых медсестёр, которые все как одна напялили поверх формы длиннополые шубы и дублёнки. Причём эта часть здания была только обычным стационарным отделением, где содержатся неопасные пациенты. Секция же с более буйными гражданами располагалась за чередой решётчатых дверей на третьем этаже. Санитар по мере приближения к этому отделению пояснял некоторые правила больницы.

– Петька так-то не буйный, – говорил мужчина, мотая связкой ключей. – У него редко когда приступы бывают. Жаль парня, плачет он постоянно, мать видеть хочет, так та уж полгода, как похоронена.

– А к нему кто-нибудь приходит? – поинтересовалась Лавра, попутно разглядывая узорчатые потолки.

– Ну, если только иногда.

– А о брате своём что-нибудь говорит?

– Так, когда в горячку впадает, грозит всем здешним, что брат их всех порежет.

– А кто его ещё навещал, кроме матери? – продолжала беседу Гербер.