Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

– Ты б унял своего фараона беспутного, а? Что за моду взял, людей под мышку хватать да бегом волочить?!! Я ж лбом едва косяк не снёс к едренькиной мамке…

– Извини, – с улыбкой покаялся я. – Будь добр, сопроводи задержанных в царский терем. У нас в порубе бесы. Посадим ещё этих двух, они их плохому научат.

– Бесы женихов или женихи бесов?

– Не будем гадать. Да, предупреди, чтоб местечко в тюрьме им выбрали посуше и сена дали побольше.

– Нешто едят? – не поверил Фома.

Я страдальчески покачал головой.

– Не уверен. Думаю, они на нём спать будут. Ну а если и проголодаются, тебе жалко, что ли?

Стрелецкий сотник смущённо пожал плечами, обещая всё исполнить, как велено. Когда он избавил нас с Митяем от лицезрения бесстыжих рож граждан Бельдым-бека и Павлиношвили, мы молча уставились друг на друга. Младший сотрудник, чувствуя торжественность момента, унёс свою задницу от греха подальше, в сени. Кот Васька даже не показывался, тоже понимал, что дело серьёзное. Серая лапка домового незримо глазу выставила на стол две стопки вишнёвой наливки на меду. Сладкая до икоты, но мозги просветляет. Я выпил махом, как лекарство, без тостов.

В двери влетела чуть запыхавшаяся Яга.

– Быстро вы обернулись.

– Дык дурное дело нехитрое, да и горшечник знакомый на телеге подвёз. – Левое веко у бабки заметно подрагивало, видать, тоже нервы. – А ты тут, гляжу, пьянствуешь в одиночку?

– Лучше расскажите, что у вас там с архивами? Нашли хоть что-нибудь?

– А то! – бодро откликнулась бабка. – Обчихалась там вся, ровно собака какая, ежели ей в нос табаку насыпать. Пылища же страшная, думала, там же вся в чихе и сдохну…

– Вот не надо, а? Сглазите ещё, – попросил я.

– …и похоронят меня в подвалах царских, пыльными летописями заваленную, грамотами пришибленную, челобитными придавленную, указами замурованную, – продолжала Яга, невзирая на мои протесты и вдохновенно кружась по горнице. – Это ж не архивы, энто конюшни Авгиевы, бумагами забитые. Покуда собственную царскую переписку нашла, меня два раза полками дряхлыми пристукнуло, а разок в чертежах фортификационных по пояс утонула, как лягушка в молоке, полчаса ногами старыми раритетные листы трамбовала, покуда выбралась.

Я встретился взглядом с котом Васькой, тот подмигнул жёлтым глазом и выразительно причмокнул губками. Я слегка обалдел. Кот укоризненно покрутил лапкой у виска, словно бы его не так поняли, и, привстав на задние лапы, изобразил, как выпивает рюмочку.

– Ага! – наконец-то дошло до меня.

Быстро метнувшись к заветному шкафчику, я налил перевозбуждённой бабке полстопки чего-то малинового и щедро дополнил валерьянкой.

Яга выпила махом…

– Ой, ё-ошкин дрын, как же меня накренило-то, – тепло выдохнула она, прекращая дурацкие танцы. – В общем, что я тебе скажу, мил-дружок участковый, раздобыла я документ старый, где про тот меч написано. Ещё прапрадед Гороха нашего энтот кладенец в гроб хрустальный своими руками положил. Якобы он и знал, какая у того меча тайна, но сам ей не пользовался и другим не сказал.

– Причина?

– Про то летопись умалчивает. Сказано лишь, что тайна сия настолько великая есть, что обычному человеку её нипочём не сдюжить.

– Надуманно, патетично и размыто, – поморщился я.

– Белку в глаз бьёшь, – весомо подтвердила моя домохозяйка, берясь за самовар. – А тока иной информации у нас нет покудова. Вот небось когда сама-то меч тот в руки возьму да со всех сторон обнюхаю, тогда и мнение авторитетное экспертизное высказать смогу. А покуда уж извини, Никитушка…

– Ладно, мы ведь и не ждали, что решение будет самым простым. Когда летим к Кощею? – решительно приподнялся я.

– Да хоть сейчас. Время-то не терпит, а их мерзейшество, поди, невесту новую самолично встречать отправится. Да, может, и влетим в нужный час, пока хозяев дома нету…

– Зеркало?

– Оно. Оно, поганое, да тока, чтоб его изничтожить, могучая сила нужна. Я те за пять минут нужный результат нипочём не гарантирую, – честно предупредила Баба-яга.

Я улыбнулся самой нехорошей улыбкой, на какую только был способен. Хотя, честно говоря, куда мне, поэтому лишь бессовестно спародировал дьяка Филимона Груздева…

– Нам не надо его уничтожать, надо лишь заставить его перестать показывать Лукошкино. Так сказать, слегка перепрограммировать.

Моя домохозяйка важно кивнула. Мы с ней всегда понимали друг друга с полуслова и в четверть намёка. Волшебное зеркало, разумеется, не навороченный компьютер с оплаченным Интернетом, но раз оно каким-то образом управляется, значит, его так же можно и отключить. Яга справится, она в этих вопросах профи, ей можно верить.

– На кого оставим отделение?

– Только не на Митьку! Помните, что он в прошлый раз учудил? В демократическом западном обществе нас бы давно журналисты с потрохами съели да по судам затаскали…

– Прости господи! Это что ж за звери такие?!

– Газетчики. Пресса. Типа третья власть, – не стал вдаваться в подробности я. – Могу попросить Еремеева проконтролировать.

– Ну, ежели они с Митенькой не стакнутся да вдвоём куролес на всё Лукошкино не устроют… Я б ещё и Васеньку мово к ним для пригляду поставила.

– Почему нет? – прикинув «за» и «против», согласился я. – Готовьте ступу, через полчаса вылетаем! Я схожу предупрежу стрельцов, что им делать в наше отсутствие.

Баба-яга тоже кивнула, одним махом допила остатки остывшего чая из кружки и отправилась к себе за тёплой душегрейкой для полётов.

Выйдя на крыльцо, я поманил к себе бесцельно слоняющегося по двору Митьку и задумчивого Фому, только что отправившего с десятком стрельцов двух «брачных аферистов» в царскую тюрьму. Итак, парни…

Вкратце изложив всем боевую задачу, я как можно внятнее пояснил, что за работу отделения отвечает наш младший сотрудник, а за порядок в городе – сотник Еремеев. Про бабкиного кота Ваську решил пока не сообщать, пусть бдит за ними со стороны, являясь, так сказать, нештатным сотрудником надзора за органами. В принципе, конечно, работка рискованная, психологически нервная, таких нигде не любят, но… Не я же это предложил, а Яга, верно?

Митя собственноручно притащил нам большущую старую ступу из сарая. Более всего она походила на бочку из-под селёдки, но с красивой резьбой по дубовым доскам и недавними отметинами от совиных когтей. Летать мне в ней уже приходилось, не скажу, что так уж страшно, в наших самолётах Москва – Сочи и покруче бывало. Ступа, конечно, неотапливаемая, весь полёт на сквозняках, но зато хоть пьяные пассажиры в салоне не дебоширят…

– Садись, Никитушка, – пригласила бабка, появляясь на крыльце в тёплой кофте и завязанном под подбородком платке, с помелом наперевес.