Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

– Митя Лобов.

– Да. Я запомню, – сердечно, но осторожно пообещал надёжа-государь. – Как список на каторгу утверждать буду, так и…

– А чё сразу я-то?! Мне, чтоб вы знали, между прочим, Никита Иванович приказал, – сдал меня с потрохами этот кулацкий подголосок.

Горох поднял на меня кроткий взгляд с безмолвным упрёком: за что?

– Не обижайтесь, – виновато попросил я, выгнав Митьку, помогая самодержцу сесть на лавку и поправляя ему на голове изрядно помятую корону. – Вы действительно были нам очень нужны. Время не ждёт, а ваша сестра, похоже, попала в неприятное положение…

– В положение?!! – едва не подпрыгнул царь. – Когда? С кем? От кого?!!

– Нет-нет, вы меня не так поняли, не в то «положение»… Просто, по версии нашей опергруппы, она была выманена из города Кощеем, который намерен похитить её и шантажировать вас самим фактом его женитьбы на царевне Марьяне.

– Уф, аж сердце явственно защемило… – Наш государь тяжело выдохнул, выразительно покосился на бабку, и та мигом накапала ему двадцать капель валерьянки на рюмку анисовой.

Горох выпил, привычно занюхал рукавом и потребовал подробностей.

Я докладывал быстро и чётко, зная, что до прибытия гневной делегации от боярской думы у меня, может, осталось минут пять – десять…

– Но пока меч-кладенец предположительно находится в Лукошкине, планы Кощея тоже трещат по швам. Я прошу разрешения для сотрудницы нашего экспертного отдела на доступ ко всем архивам царской семьи.

– Добро, – покусывая нижнюю губу, решил Горох. – Однако сестрицу мою верни. Срочно верни! Она хоть и дурочка романтическая, а всё ж родня, монарших кровей…

– Батюшка сыскной воевода, – в дверь деликатно сунулись два еремеевца, – там боярин Бодров у ворот на милицию лается, сам с войском стрелецким да двумя пушками! Говорит, будто бы мы у них царя украли…

– Врёт, собака, – спокойно обернулся государь. – Однако ж засиделся я у вас. За хлеб-соль спасибо, провожать не надо, сам дойду.

– Да что ж это я, старая, – вдруг очнулась бабка. – Не накормила, не напоила гостя дорогого… Дай-кось я вам хоть ватрушечку в дорогу заверну!

Горох даже спорить не стал, принял узелок с ватрушкой, пожал мне руку на прощанье и, дважды поправляя на ходу кривую корону, ушёл за ворота отделения. Что уж он там наговорил боярам, я не знаю, но, поскольку из пушек по нам палить не стали, предполагаю лучшее – он просто приказал всем убраться на фиг…

– Может, вам прямо с ним стоило пойти, – опомнился я. – Не знаю, что вы рассчитываете найти в архивах, но, по-моему, это работа не быстрая.

– Ну не могу же я с государем в домашней одёжке идти? Дай хоть пару минут, в кацавейку новую принаряжусь да губки подкрашу…

Пара минут традиционно для любой женщины растянулась в полчаса. Но зато, когда Яга, расфуфыренная, как свекровь на свадьбу, ушла, доблестный Митяй, сунувшись в горницу, торжественно объявил о том, что наши стрельцы задержали двух кандидатов на руку беглой царевны при попытке тайно покинуть город. Вот это уже было интересно. Эти-то с чего и куда намылились?

– Веди.

– По одному али обоих сразу скушать изволите?

– Обоих, – подтвердил я. – Хватит с ними церемониться. А кстати, где третий-то?

Мой напарник пожал плечами. Ладно, сейчас выясним. Раз они все вместе пили, то уж наверняка хоть что-то друг о друге знают.

Митя сбегал во двор и принёс на вытянутых руках двух поджавших хвосты женишков…

– Э-э, большой начальник! – первым заговорил сын великого хана Бухатура, торопясь показать себя с лучшей стороны. – Зачем нас задержал, а? Я к папе хотел, а меня сюда несут, э-э…

– А что так резко вдруг к папе-то? Соскучились, гражданин?

– Участковый, да! – влез в разговор второй гордый претендент. – Я тебэ сам скажу! Он татарин, он хитрый, он убежать хотэл, да! Я его сам тебэ привести собирался! Нэ успел немнога…

– У, шайтан брехливый! Да пожрут муравьи твою печень, да выпадут у тебя все зубы в суп, да прохудятся твои штаны не в лучшем месте, да… Тьфу на тебя, э?!

Я дал им возможность облаять, оклеветать, предать и подставить друг друга, а потом просто спросил:

– А где ваш третий товарищ?

Женихи испуганно переглянулись и прикусили языки. Видимо, отсутствующего прибалта, бледного фон Паулюсуса, они на данный момент боялись больше, чем нашей кутузки. Тем более что у нас-то в порубе они уже сидели и условия содержания в «камере предварительного заключения» нашли вполне комфортными. Пришлось напустить на себя неподкупный прокурорский вид и слегка припугнуть…

– По совокупности совершённых вами злодеяний: нарушение правопорядка, неподчинение сотрудникам милиции, отказ в содействии следствию, укрывательство возможного преступника, пьянство и громкое пение после двадцати трёх ноль-ноль – я вынужден применить к вам высшую меру общественного порицания – расстрел! Я предупрежу стрельцов. А пока наш младший сотрудник исполнит последнее желание осуждённых: поцелует каждого взасос…

Не знаю, чего они испугались больше, расстрела или раскатавшего губки Митяя, но следующие пятнадцать минут оба наперебой тараторили так, что я только успевал записывать. А записать было что…

Изложу вкратце. Эстляндский рыцарь фон Паулюсус, судя по всему, достаточно давно был завербован Кощеем. В его задачу входило охмурение царевны, вывоз её за город и заманивание на максимально близкое расстояние к Лысой горе. Причём он сам в женихи не набивался, а служил якобы прекрасному принцу, сражённому Марьяниной красотой и мечтающему сделать её своей возлюбленной королевой!

Она, дурочка, поверила, а двоим претендентам прибалтийский сукин сын оплачивал каждую попойку, чтоб куда не надо не лезли. Я так думаю, он бы их и грохнул давно, но наверняка просто побоялся привлечь лишнее внимание. То есть прекрасно понимал, что, если из трёх женихов останется один, а двое умрут накануне царского решения о свадьбе, это будет выглядеть более чем подозрительно.

– Э-э, мы ему на коня царевну сажали, он и поскакал! Но нам шайтан белобрысый честно заплатил, слово сдержал. Мы к нему претензий не имеем, Сосо, э-э?!

– Ай, мала-мала дал! Мнэ даже на вино нэ хватила, да! Я тебэ так скажу, сыскной ваевода, шакал он паршивый! Для кунака дэнег пажалел… А я кито? Я – князь! Мнэ дэньги считать нэльзя! Мнэ их тока тратить можна, да?!

В общем, в чисто финансовом плане сын степей показал себя куда менее меркантильным типом, чем сын гор. Хотя, если подходить с позиции действующего законодательства, срок им грозит абсолютно равный.

– Еремеева ко мне!

– Слушаюсь, Никита Иванович! – Митя ретиво бросился исполнять приказание и ровно через минуту поставил передо мной слегка помятого сотника.