Юсупов. Серое Братство - Гоблин MeXXanik
Я кивнул:
— А этот его друг. Кирилл Павлов.
Карамзин улыбнулся:
— Его история обрывается.
Я удивленно поднял бровь:
— То есть… Как?
Историк пожал плечами:
— После того, как Холодов и Павлов рассказали про зреющее восстание, их забрали на допрос в Шестое охранное отделение, где долго допрашивали. Холодова отпустили, а Павлова увезли в Синод. И больше о нем известий нет. Вот и все.
— Очень интересно, — пробормотал я.
— Обычное явление, — ответила Муромцева. — Люди прибыли из мятежного полка. Поэтому их пристально допрашивали на причастность к Восстанию.
Я кивнул:
— Непонятно, причем здесь Синод.
Муромцева не ответила. Она отводила от меня взгляд, словно раздумывая о чем-то своем.
— Интересная история, — произнес я. — Вы сказали, что в братстве было пятеро. Но назвали только четверых.
— По слухам, в «Волчье Братство» входил один из бойцов «Баюнов», — задумчиво произнес историк. — Первый проповедник Довлатов. Известный в свое время был человек.
Услышав знакомую фамилию, я мгновенно взбодрился:
— Но как он туда попал?
Карамзин пожал плечами:
— Кто знает? Да и официальных подтверждений этому нет. Так, легенды тех лет. Вы поймите, Василий Михайлович, даже в те времена информация была искажена. Слухами полнилась земля. Одни полки оставались верны Императору, другие предали отечество и ушли в оппозицию. Документы уничтожались, чтобы замести следы. Бумаги писали на коленках, и полного доверия они не вызывают и поныне. Те, кто что-то знали наверняка, дали клятвы молчать о произошедшем. Синод оберегает свои тайны для сохранения мира. А нам остается лишь догадываться о том, как все было на самом деле. Но большинство предпочитает не вспоминать об этом. Как говорится в старой мудрой поговорке: не буди лихо, пока оно тихо.
— Вы сами говорили, что историю забывать нельзя, — вдруг подала голос Виктория.
— Вы посещали мои лекции? — удивился мужчина и прищурился. — К сожалению, я вас не припомню.
— Я из тех слушателей, кто умеет внимать преподавателю без не привлекая к себе внимания, — скромно отозвалась девушка.
— Вы правы. Историю забывать нельзя. Иначе мы будем обречены повторять свои ошибки снова и снова. Нужно помнить о том, что предателями могут оказаться вчерашние друзья. Ересь может зреть в тех, кто нам близок. И делать это незаметно.
— Интересно, — произнес я. — И крайне познавательно.
— А теперь давайте поедим, — с улыбкой предложил Карамзин.
* * *
Кормили в «Мезонине» вкусно. И я даже отметил про себя, что можно будет посетить это заведение еще раз. Когда с трапезой было покончено, мы попрощались с Карамзиным.
— Вас подвезти? — поинтересовался я, отодвинув пустую тарелку.
Но историк покачал головой:
— Спасибо, Василий Михайлович, но я пройдусь до работы. После еды полезно немного прогуляться, чтобы все вкусное улеглось. А потом моя помощница сделает мне чудесный чай с липовым цветом.
Мы попрощались. Я и Виктория Ильинична покинули кабинку, оставив Карамзина допивать морс.
— Очень интересный человек, — задумчиво протянула Муромцева. — Умный, образованный, начитанный.
Я только кивнул, соглашаясь с секретарем:
— И то верно. И даже имея крохи информации, он смог подсказать мне одну идею.
— Какую? — тут же оживилась девушка.
Я не ответил. Попрощался с распорядителем и толкнул дверь, покидая заведение.
— Хорошее место, — произнёс я, когда мы оказались на крыльце. — Нужно будет заглянуть сюда как-нибудь. Как вы на это смотрите, Виктория Ильинична?
Я обернулся к девушке, ожидая ответа, и та лукаво улыбнулась:
— Это приглашение на свидание?
— Скорее, деловая встреча в неформальной обстановке, — уклонился я от прямого ответа.
Я ждал взрыва эмоций и бурю, но девушка только пожала плечами:
— В наше время это называлось чуть по-другому.
— В ваше? — уточнил я. — Я думал, мы ровесники.
— Я немного старше вас, — ответила девушка.
— В последнее время, вы меня пугаете, — честно произнес я, осмотрев Викторию. И мне не показалось, что мы с ней в разных возрастных категориях. Скорее девушка казалась моей одногодкой или даже моложе.
Мы направились к автомобилю, который был припаркован неподалеку.
— Чем же я вас пугаю, позвольте полюбопытствовать?
— Любая порядочная девушка обязательно скрывает возраст. А если этого не делает, то она способна на любое безумство.
— Вы это только что придумали? — хмыкнула девушка.
— Это говорил мне Петр Феликсович, — возразил я и продолжил, — К тому же вы соглашаетесь, не перечите мне, и даже сами идете на диалог. Куда делась та строптивая барышня, которая несколько дней назад было назначена секретарем в семью?
— Может быть, я рассмотрела в вас интересную личность, — лукаво произнесла девушка.
— Даже несмотря на то, что считаете меня изнеженным аристократом?
— Василий Михайлович, я могу признать, что ошиблась в некоторых суждениях относительно вас, — ответила Муромцева. — А вы можете признать, что нарочно вводили меня в заблуждение.
— С чего вы это взяли? — я сделал вид, что возмущен.
— Вы сами мыли посуду, — припечатала Виктория, словно уличила меня в преступлении.
— У вас нет доказательств, — усмехнулся я.
— Мне они и не нужны. Я видела все своими глазами.
Мы остановились у машины, и я уточнил:
— Вы не будете против, если я сегодня пересяду на переднее сиденье?
— Ваше дело, — ответила девушка, и я отправился к пассажирской двери. Муромцева же села за руль. Я устроился рядом.
— Так какую личность вы смогли во мне рассмотреть? Я уже понял, что вы не очень любите аристократию. Скорее всего, вы…
— «Заводная», — подтвердила Виктория, сделав ударение на букву «о». — Так у нас называли бастардов, которым дали фамилию и тем самым завели в высокий свет. Меня признали уже поздно, поэтому я так до конца и не освоила дворянские правила.
— Вот в чем дело, — протянул я.
Девушка завела двигатель и обернулась ко мне:
— Итак, что вам удалось узнать из сказанного Карамзиным.
— Думаю, вы
