Леонид Кудрявцев - Фантастический детектив 2014 (сборник)

– И это все?

Николай Рюмин отхлебнул пива – как всегда, из кружки размером с вакуум-шлем. Квестору показалось, что до него доносится горьковатый запах хмеля, хотя этого не могло быть. Ганзейский купец полулежал в кресле на борту своей яхты, а та стояла на приколе у ступицы орбиталища Восторг, в половине световой секунды от медленно гасящего скорость «Бао Чжэна». Обычно квестор обождал бы с докладом начальству до личной встречи, но в этот раз Рюмин настоял на телеприсутствии.

Данил пожал плечами.

– Остальное не так интересно. Конечно, я надавил на маркграфа, насколько осмелился, учитывая ненадежность транслятора, – слишком наседать было опасно. Впрочем, он и так готов был рассыпаться на шестеренки от стыда. По крайней мере мне удалось уговорить его выделить часть земель на ганзейское подворье. С точки зрения логистики место похуже, чем Грабенград или Киберополь, но, когда мы возьмемся за воздушный транспорт, этот недостаток станет преимуществом. За Границей расположен густонаселенный домен, с которым у Электриции постоянных контактов нет. Даже странно, – задумчиво добавил он, – что, имея перед глазами пример баллонных деревьев, туземцы не придумали дирижабля.

Дальше все было просто. Я подбросил маячок, вызвал катер с базы, и мы улетели. Доктор Йекта была очень обижена, что ей пришлось до самого отлета носить никаб из проволочной сетки – это местные кандалы. Правда, когда я ей объяснил, что обвинение предъявлено вполне серьезно, ей стало не до обид. Не знаю, как она будет выкручиваться в арбитражном суде, но по законам Неоафин ей грозит остракизм, а по ганзейским – правка психики. Самовлюбленная глупость – тяжкое преступление.

– Хм. – Рюмин нахмурился. – Так что все-таки произошло на самом деле? Мои мозги уже не так проворны, как в молодости.

«Кто бы говорил», – усмехнулся Данил про себя. Свою карьеру в Ганзе он начинал практикантом на торговой эскадре Рюмина. С возрастом ум купца становился, кажется, только острее.

– Двухфазность, – ответил квестор одним словом и пояснил, увидев, как взлетели брови собеседника: – Мыслительные процессы местных жителей идут на двух уровнях: об этом мы знали с самого начала. Химозг отвечает за то, что мы бы назвали вегетативной нервной системой, и за долговременную память – но мышление, склад личности, индивидуальность задается электразумом. И эта часть крайне уязвима для ЭМП. Поэтому эволюция выработала у животных планеты устройства для обмена приобретенными рефлексами. Для нас это неочевидно, потому что мышление человека привязано к субстрату, нашу психику нельзя свести к электрическим импульсам в мозгу и записать в виде программы – она опирается на то, что станиславцы называют химозгом. А их разум от субстрата зависим мало.

Он перевел дух.

– То, что переводчик счел вассальной клятвой, на самом деле – прививка личности. С точки зрения аборигенов, полноправное разумное существо – это сам электрыцарь, а его так называемые вассалы – просто продолжения его, вынесенные в отдельное тело, столь же заменимое, как рыцарский конь или доспех. Поэтому барон смог за секунды обратить крестьянина в одного из своих солдат, а маркграф – подчинить себе дракона, подсадить дракону отпечаток собственной личности. Когда Дракул понял, что Симин Йекта невольно обманула его, что каждый из нас – пресловутый остров в океане, и он убивал не слепки личности доктора, а отдельных разумных существ… мне показалось, что сейчас придется проводить ему срочную психотерапию.

Если бы экспедицией руководили планетологи, рано или поздно выяснилось бы, что большинство туземцев на самом деле – полуразумные инструменты. Следовало догадаться раньше, но меня и то сбил с толку неправильный перевод. А этнографов он попросту заворожил. Это дрянная наука – почему обвинение в халатности и было принято обоими судами, – но людям свойственно цепляться за знакомое и видеть его черты в неизвестном.

Рюмин вздохнул тяжело, как морж, и снова припал к кружке. Когда он вынырнул, усы его белели пеной.

– Хорошо, что я не квестор, – проворчал он. – И хорошо, что эта дура не работает на меня.

– Вам хорошо, – буркнул Данил. – А мне предстоит объяснять родственникам троих погибших, почему их убил гуманитарный подход к теории перевода.

– С другой стороны, – заметил Рюмин, – тебе не придется объяснять, почему люди погибли по твоей вине.

Квестор вздохнул.

– Каждый раз, как сталкиваюсь с такими вот историями – когда люди гибнут из-за глупого совпадения, из-за непонимания или дурацкого стечения обстоятельств, – мне кажется, что в их истории должна быть мораль. Понимаю, что нелепость, но ничего не могу с собой поделать. Двойственное у меня к таким вещам отношение.

– Мораль твоей истории проста – никогда нельзя до конца доверяться переводу, – отозвался Рюмин. – С другой стороны…

– С другой стороны… – эхом отозвался Данил.

Оба переглянулись и разом тихонько хмыкнули.

Сергей Легеза – украинский писатель, переводчик. Родился в 1972 году, живет в г. Днепропетровске. Закончил исторический факультет Днепропетровского национального университета им. Олеся Гончара, защитил диссертацию, кандидат исторических наук. Более десяти лет работает доцентом кафедры социологии того же университета.

Дебютировал в 2004 году рассказом «Простецы и хитрецы». Этот рассказ стал началом своеобразного историко-фэнтезийного цикла под рабочим названием «Жизнееды», к которому принадлежит и написанный для нашего сборника рассказ «Семя правды, меч справедливости».

На сегодняшний день Сергей Легеза – автор десятка публикаций в сборниках и журналах России и Украины. Один из сопересказчиков романа Грэя Ф. Грина «Кетополис: Киты и броненосцы». Охотно пишет «мягкую», гуманитарную фантастику, историческое фэнтези, работает в жанре магического реализма. Кроме того, перу Сергея принадлежат переводы рассказов и романов польских авторов, в частности – Я. Дукая, Я. Новака, А. Бжезинской, Я. Пекары.

Вселенная цикла «Жизнееды», к которому принадлежит и рассказ «Семя правды, меч справедливости», частично соответствует Европе, приближающейся к переломному моменту своей истории – Реформации. Именно в этот период, после ряда социальных и экономических потрясений, все изменилось, а магия превратилась в суеверие.

Сергей Легеза

Семя правды, меч справедливости

Первым на Кровососа наткнулся Гюнтер Протт по прозвищу Сивая Гривка да поднял такой крик, что переполошил честных мещан от Петушиного дома аж до Луговых ворот. Да и то сказать: любой бы завопил, выйди он из корчмы до ветру и наступи на мертвеца на задах кружала. А уж когда принесли факелы да фонари, из головы Гюнтера мигом выветрился хмель, а выпитое и съеденное – изверглось из чрева.