Леонид Кудрявцев - Фантастический детектив 2014 (сборник)

– Вы думаете, я не задавала себе этот вопрос? – Йекта повысила голос. – О дворянстве. Мы говорили о политике, об устройстве общества – у него очень своеобразные взгляды на этот вопрос, надо будет непременно сравнить с Жераром и Дюмезилем. Он спрашивал, кто из нас принадлежит к дворянскому сословию.

– И вы ответили?.. – подтолкнул ее Данил.

– Что у нас нет сословий, но если его интересует, кто из нас руководитель экспедиции, то это, конечно, я.

– После чего он посадил в клетку вас и принялся убивать остальных, – проговорил квестор, останавливаясь перед воротами.

Электрицийские дворяне могли быть совершенно безжалостны к черни. Это объясняло, почему Дракул считал себя вправе ставить опыты на бледнотиках, – его менее просвещенные сородичи тыкали крестьян разрядниками, чтобы посмотреть, как те дергаются. Но Данилу по-прежнему казалось, что в мотивации убийцы чего-то недостает.

Ворота оказались приоткрыты и в этом положении вросли в землю – должно быть, их запирали только с приближением врага, а этого давно не случалось. Не было и стражи у ворот. Это не показалось квестору странным: добраться до замка можно было только по дороге, и, если враг ускользнет от драконьего зоркого слуха, его приметят часовые на башнях и вышлют навстречу солдат. А какую угрозу может представлять одинокий бледнотик?

План замка Данил выдернул из памяти ретранслятора. Оставалась вероятность встретить кого-то из слуг или стражников, но те все равно отволокли бы пленника в тронный зал.

– Квестор? – послышалось в наушниках. – Вы меня слышите, квестор?

– Доктор Вереш?

– Они пришли за нами. Кажется… они пришли за мной.

Данил торопливо шагал по длинному коридору. Сквозь окна-бойницы внутрь лился неяркий гром. Вдоль внутренней стены расставлены были доспехи на подставках… нет, понял квестор с дрожью, не резиновые солдатские плащи, а природные панцири аборигенов, выпотрошенные и отчищенные. Забрала провожали гостя мертвыми взглядами. У одного чучела отвалилась ротовая фреза и висела на черном шнурке.

У дверей тронного зала взгляд квестора упал на последнюю фигуру в мрачном ряду, и Данил едва удержал возглас. Вместо железного панциря на распорках висел грубо срезанный скафандр, точно такой же, какой защищал самого квестора. Аварийный маяк еще работал.

Двери распахнулись.

Тронный зал был огромен. Впечатление это усиливалось умело расставленными звукопоглощающими панелями: в эхоспектре казалось, будто стены проваливаются в бесконечность. Выделялись только колонны, пунктиром отмечавшие дорогу к постаменту, на котором громоздился трон. Заземленная клетка висела на глаголе рядом. Сквозь плотную сетку с трудом можно было разобрать контуры скорчившегося на полу тела. Рядом с клеткой двое стражников в черной резине удерживали фигуру в скафандре. Еще одна фигура распята была на косом кресте рядом с троном. Позади креста виднелись динамо-машина и архаичный трансформатор из собачьих кишок.

А еще у зала не было крыши. Несущие балки расчерчивали вышину, но неба не виднелось поверх черной паутины, потому что его заслоняли широко распростертые крылья.

Дракон потянулся, опуская голову к самому полу. Узкое рыло щерилось алмазными резцами.

– Здравствуй, пришлец неведомый, к роду бледнотиков склизких принадлежащий! – возгласил маркграф.

Такого здоровенного аборигена Данилу еще не приходилось видеть. Дракул возвышался над землянином почти на полголовы и был гораздо шире телом. Как ему хватало сил двигаться при тяготении на треть выше земного, квестор боялся думать. За спиной графа висел двуручный пробойник, изукрашенный затейливой резьбой, инкрустированный звонкими кристаллами кварца, и такие же кристаллы украшали начищенную до зеркального эха кирасу. Данил не был уверен, считать ли это татуировкой или пирсингом. Антенны торчали по сторонам уродливой рогоглазой головы, ощетинившись тончайшими металлическими волосками.

Квестор скрипнул зубами. Если предположение его верно, сейчас главным было не выказывать слабости. Пусть даже ампула со стимулятором показывает дно, скафандр давит на плечи, а холодильник грозит отключиться в любую секунду.

Данил взмахнул рукой, отстраняя надвинувшуюся драконью башку.

– Здравствуй, Дракул, – проговорил он.

– Для слуги ты дерзок, – отозвался маркграф.

Он обернулся к дракону. На миг два чудовища глянули друг другу в глаза. Потом дракон поднялся, взметнув голову к потолочным балкам, но продолжал оттуда взирать на пришельца, готовый в любой миг смахнуть наглеца коротким ударом когтей.

– Мое имя Данил, – бросил квестор высокомерно. – И я не слуга.

Дракул помолчал.

– Допустим, – признал он. – Я мало знаю о бледнотиках. Нареченная Йектой говорила, что все вы – не более чем слуги далеких хозяев.

– Я равен правами любому рыцарю Электриции. – Данил расправил плечи. – И мне не нравится то, что я вижу здесь.

Маркграф расхохотался.

– И ты осмелишься сказать это в лицо роборотню? – осведомился он. – Взявшему вассальную клятву у дракона? Я знал, что у вашего племени больше смелости, чем здравого смысла.

– Правосудие не знает страха, – напыщенно отозвался Данил. Он импровизировал, пытаясь выставить себя электрыцарем: самодовольным и самовлюбленным, бесконечно убежденным в собственной власти над окружающими по праву рождения. – Кровь невинных вопиет об отмщении.

Лучше было, подумал он, упомянуть машинное масло.

– Хочешь ли сказать, бледнотик, что благородный электрыцарь может быть не властен над чернью?

Если я скажу, что может, подумал Данил, меня тут же и хлопнут за подрыв основ феодального строя. Тут даже нет принципа «вассал моего вассала – не мой вассал», здесь есть дворяне – и все остальные, есть те, кто имеет право, – и те, у кого права нет, причем невозможно понять, как проходит граница между двумя сословиями.

Фрезы в драконьей пасти неспешно закрутились, брызгая маслянистой слюной. Маркграф выдернул из-за спины клевец тем же стремительным и страшным движением, каким дракон расправлял крылья.

– Но тогда, во имя Всепрограммиста, чего ты хочешь от меня, бледнотик?!

Какого программиста могут поминать – откуда могут иметь понятие о программировании – существа, не имеющие вычислительных машин?

Последний кусочек головоломки встал на место.

– Видимо, возникло недопонимание, маркграф, – проговорил Данил, приседая в местной версии поклона. – К вам у меня нет претензий. Я пришел арестовать доктора Симин Йекта, – он повернулся к медной клетке, откуда ученая с надеждой смотрела на него слепым забралом шлема, – по обвинению в преступной халатности, повлекшей за собой человеческие жертвы.