Чайная магия - Светлана Казакова
– Мне следовало рассказать вам раньше, – вымолвила Летиция. Сложно сказать, кто из них сейчас был смущён больше – он или она. – Я не меньше вашего хочу, чтобы все эти загадки раскрылись поскорее. Меня пугает мысль, что кто-то наблюдает за мной и даже подослал в чайную пикси. И письмо альда Эрделлина попало в чужие руки… Как я сожалею, что не сожгла его или сразу не показала вам! Вы ведь не думаете, что я… его убила?
– Не думаю, альда Мортон, – произнёс он, глядя на неё с такой серьёзностью, что стало не по себе. – Может, я и ошибаюсь, что верю вам, но иначе не могу. Я поеду в Эрроу, чтобы заглянуть в архив школы, и найду настоящего преступника. А там, может, и ваш кузен разговорится. Пребывание в камере должно тому поспособствовать.
Летти представила Саймирена, эдакого избалованного сибарита, в сыром замкнутом помещении, где наверняка водятся крысы, и поморщилась. Каких же глупостей он натворил в школьные годы? Ведь кузен не такой плохой, как Финнеас и Джером, просто, как говорится, попал в дурную компанию.
– Может, вам в помощь прислать кого-нибудь из наших магов? – предложил Стефан Альберран. – Я, правда, не в курсе, умеют ли они управляться с пикси, но вдруг? Нельзя же постоянно держать чайную закрытой.
– Спасибо, но сначала я попробую справиться с этим собственными силами, – отозвалась она.
– Точно, вы ведь тоже магичка, – улыбнулся он. – Так я пойду? Если буду нужен, сразу же дайте знать!
– Хорошо! – Летиция приблизилась и протянула ему руку. – И вы мне тоже. А Саймирен… долго там просидит? Нельзя ли его выпустить под залог?
– Почему же нельзя? – пожал плечами Альберран. – Запросто. Только сомневаюсь, что у его отца найдутся средства.
– Тогда… могу я внести залог? Уверена, кузен никуда не сбежит. Можно ведь и его заставить подписать такую же бумагу, как меня тогда?
– Как скажете, – не стал спорить он. – Заезжайте к нам в контору после обеда. Только… вы ведь точно не выйдете за него замуж?
– Уж что-что, а такую глупость я совершать не стану, – пообещала ему Летти. Сейчас она могла чувствовать по отношению к родственнику и его семье лишь жалость. Может быть, недолгое пребывание за решёткой действительно пойдёт ему на пользу и Саймирен возьмётся за ум?
– Наверное, это не моё дело, но я рад, что вы так решили.
Когда за Стефаном Альберраном закрылась дверь, Летиция вздохнула. Неужели он действительно в неё влюблён? Потому и верит её словам, потому и рассказывает о том, как идёт расследование, чего наверняка не должен делать.
Этот молодой человек готов, рискуя своей должностью, нарушить ради неё правила, а она? Что она может сделать для него? Как ответить, чем отблагодарить за доверие?
Посоветоваться было не с кем.
* * *
Подъезжая к ставшей едва ли не более привычной, чем родной дом, конторе Службы Правопорядка, Стефан выглянул в мутное окошко наёмного экипажа и вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он видит подбегающего к зданию Ричи. Он всегда опаздывал и затем клялся, что непременно научится приходить на работу вовремя.
Не успел.
Альберран не раз задумывался о том, мог ли он тогда спасти друга, имелась ли у него хоть малейшая возможность. В ту минуту, когда Ричи обернулся, стирая пот с лица испачканной в пыли рукой, и сказал, что пойдёт первым. Следовало остановить его? Крикнуть, чтобы подождал? Пойти вместо него?
Стефану часто снилась та ночь. Грязный след, который остался на усыпанной веснушками щеке Ричи. Зелёные глаза, блеснувшие в свете фонаря. Спустя некоторое время он сам закрыл эти глаза ладонью, понимая, что это последнее, что он может сделать для того, с кем начинал работу в Службе Правопорядка. Как они тогда гордились выпавшим им шансом!
У веснушчатого Ричи Хаймора были и другие надежды, кроме карьеры. Его любимая девушка по имени Нэнси работала швеёй. Оба с каждого заработка откладывали деньги, чтобы пожениться, купить маленький домик и зажить там счастливо. Воплотить эту мечту они тоже не успели. Смерть разлучила их раньше, чем они произнесли эти слова в свадебной клятве.
Когда альд Эрделлин разыгрывал перед ним спектакль, распинаясь о том, что стал свидетелем смерти друга, и солгав о татуировке, Альберрану хотелось ударить его. Он знал, как себя чувствуешь, когда погибает близкий человек, и ощущал фальшь в том, что слышал из уст собеседника. А разорившийся аристократ, как выяснилось, недолго печалился и, тут же сообразив, как извлечь выгоду из смерти Броктонвуда, отправился шантажировать Летицию Мортон.
Финнеасу из тройки школьных друзей повезло больше всех. Недаром он являлся в той компании лидером. Ему удалось сохранить состояние, обручиться с богатой наследницей, приобрести расположение королевы. Альд Броктонвуд обладал приятной наружностью и отточенными светскими манерами. Мало кто знал, что за всем этим внешним лоском скрывалась гнилая душа.
А затем его убили, и на этом везение закончилось.
Стефан вздохнул, вспоминая, как впервые увидел невесту Финнеаса Броктонвуда. Он наблюдал за ней некоторое время, прежде чем подошёл. Она стояла у могилы родителей, погрузившись в размышления, не замечая ничего и никого вокруг. Такая гордая и одновременно с тем такая хрупкая, такая живая. Точно цветок.
Дивный цветок, влекущий своим ароматом.
Мысли о Летиции снова завладели им, и отогнать их никак не получалось. С каждой беседой Альберран всё больше узнавал о запавшей ему в душу девушке. Она оказалась самостоятельной. Она не хотела выходить замуж за своего покойного жениха и даже предлагала ему деньги, чтобы он оставил её в покое, а тот, как выяснилось, оказался настолько низок, что придумал, как оболгать её, выставить падшей женщиной в глазах его приятелей, таких же отвратительных, как и он сам. Чем Джером Эрделлин и воспользовался, решив подправить материальное положение за счёт альды Мортон.
А тут ещё и эта странная история с пропавшим письмом… Кто мог его взять? Если в самом деле пикси, то по чьей просьбе?
И как в такой ситуации можно помочь? Что для неё сделать? И примет ли она его помощь?..
Стефан прекрасно понимал, что такой парень, как он, Летиции не подходит, и всё же никак не мог выбросить её образ из головы. Или из сердца? Да, наверное, из сердца, ведь то, что он чувствовал к ней, противоречило голосу разума.
«Что ж, ничего с этим не поделаешь», –
