Камер-юнкер - Валерий Пылаев
И еще немного полезной информации. Я нужен живым, и в здании — чем бы оно ни было — еще несколько человек. Минимум двое. Максимум… Впрочем, какая разница? С этим бы разобраться — для начала.
Нет, так я ничего не добьюсь. В лучшем случае доведу мужика за дверью настолько, что он действительно притащит сюда еще парочку человек, чтобы как следует настучать мне по ребрам. Конечно, для этого им придется отпереть дверь, и я вполне могу успеть покромсать одного горлышком от бутылки… но на этом все и закончится.
Особых иллюзий насчет собственной способности голыми руками одолеть трех или четырех взрослых мужчин я не питал.
Но если заманить сюда, в подвал одного… Заставить его подойти поближе, выпустить из рук оружие. Убрать за спину — а лучше вообще отложить в сторону…
Но как? Уж не знаю, какие инструкции оставил своим прихвостням Орлов — наверняка они в курсе, что я куда опаснее, чем можно ожидать от пацана, только перешагнувшего порог совершеннолетия. И даже под “глушилкой” не рискнут лезть сюда в одиночку. Если только…
А вот это может и сработать!
Приготовления заняли минуты три, не больше. Закончив с “розочкой”, я поставил в самую середину подвала ящик. Забрался на него и, вытащив из брюк ремень, петлей пропустил его себе подмышками — поверх рубашки. Потом кое-как напялил обратно пиджак, а свободный конец ремня вытянул вверх.
Хватило впритык. Не хотелось даже думать, для чего был нужен здоровенный ржавый крюк, торчавший из потолка — но для моего замысла он годился как нельзя лучше. Прицепив к нему ремень, я осторожно дернул несколько раз. Потом потянул чуть сильнее — и в конце концов всем весом. Кожа едва слышно затрещала, но все-таки выдержала.
Отлично.
Ждать пришлось недолго. Может, час — или чуть больше. Когда за дверью раздались шаги, я осторожно вытолкнул ящик у себя из-под ног и повис, уронив голову на грудь. Ремень впился в тело, перехватывая ребра — но ради благого дела можно было и потерпеть.
Послышался скрежет засова, и что-то негромко звякнуло. Наверное, посуда — меня пришли кормить. Инструкции тюремщики соблюдали неукоснительно: судя по голосам, пришли вдвоем. Сначала в проеме появился ствол — и только потом дверь скрипнула, пропуская в подвал коренастую фигуру.
— Ядрен-батон, Федька… Князь повесился!
Сработало. Изо всех сил закатив глаза, я все-таки смог разглядеть, как один из сторожей — видимо, тот самый, которого я пытался запугать — поставил винтовку у стены и бросился ко мне. Тот, кого называли Федькой, застыл на месте и только через несколько мгновений громыхнул об пол подносом с едой и рванул следом.
Пора!
Когда крепкие руки подхватили меня, чтобы приподнять, я заехал Федьке в челюсть ботинком и, сжав бутылочное горлышко, со всей силы вогнал длинный зеленоватый осколок во второго тюремщика. Удар вышел, что надо — мощный, прямой. Сверху вниз, четко между ключицей и шеей. На мои пальцы тут же плеснуло что-то горячее — а я уже рывком спрыгивал с крюка. Скользнул под чьим-то неуклюже выставленным локтем, вперед — и к винтовке.
Выстрелить я никак не успевал, так что просто схватился за ствол и с разворота ударил прикладом. Даже без Хода вышло неплохо — Федька рухнул, как подкошенный, напоследок разбросав по подвалу выбитые зубы. Закреплять успех я не стал — просто выскочил наружу и, развернувшись, запер за собой дверь.
И только потом, наконец, выдохнул.
Кажется, прошло тихо. Без выстрелов, без криков. Даже сейчас из-за толстых досок доносился только едва слышный хрип. От этих двоих неприятностей ждать уже не приходилось — но я понятия не имел, сколько их осталось еще.
Все еще никакой магии. Винтовка с пятью патронами. Позади — запертый подвал с двумя полутрупами. Впереди — лестница, а за ней — неизвестность. Так себе арифметика. Но все же куда лучше, чем было еще каких-то пару минут назад.
Стараясь не шуметь, я поднялся наверх. Медленно, замирая через каждые несколько ступенек. Потом прокрался по коридору. Мягкий ковер глушил шаги, но я все равно то и дело останавливался, прислушиваясь.
Нет, ничего. Тихо.
В гостиной за углом не было никого — зато горел свет. Окна я видел только наверху, за лестницей на второй этаж. Темные, черные — значит, уже наступила ночь… а то и утро. Если я вообще не провалялся в подвале сутки с лишним.
Почти полминуты я топтался, не решаясь идти дальше — но потом все-таки заставил себя. Конечно, можно было попробовать двинуть вперед, в темноту коридора…
И оставить трофеи, которые в моей ситуации были, можно сказать бесценными. Револьвер лежал на столике у кресла. Так близко, что я мог бы добраться до него в два прыжка.
Но куда больше меня манил телефон.
— Давай, Горчаков, — приказал я себе вполголоса. — Вдох, выдох — и пошел.
У человека нет глаз на затылке… к сожалению. Сейчас я бы не отказался иметь парочку зрительных органов и там, и по бокам и, желательно, еще где-нибудь на макушке. Я вертел головой и водил стволом винтовки во все стороны, но физически не мог одновременно просматривать и дверь, и коридор, и лестницу, и выход на второй этаж.
Оттуда и прилетело. Стоило мне сделать несколько осторожных мягких шагов по ковру, как наверху раздался негромкий щелчок.
— Стой, зараза! — заорал кто-то. — Застрелю!
Но угроза так и осталась угрозой. Желание его сиятельства графа Орлова непременно иметь меня в живом виде снова выручило — и подарило драгоценные доли секунды. Громыхнуло со второго этажа только когда я уже лежал на полу, выцеливая фигуру за перилами наверху. Били явно мимо, для острастки: судя по звону, выпущенная из пистолета пуля вдребезги разнесла телефон… а вместе с ним и мою надежду на подкрепление и тихий побег.
Так что оставалось только драться. Я пальнул, рванул на себя тугой затвор и выстрелил снова. Головорез наверху покачнулся и с жалобным стоном выронил оружие. Но ему на помощь уже мчались другие: похоже, его сиятельство оставил караулить меня не самую расторопную и толковую, зато весьма многочисленную охрану.
Шаги гремели по коридору — там, откуда я пришел. С улицы раздавались приглушенные дверью крики. Оставался всего один путь. Такой же сомнительные, как и другие, но на нем я хотя бы уже проложил себе дорогу… начал прокладывать.
Одним прыжком махнув до столика,
