"Империя Здоровья" - Сергей Анатольевич Смирнов
Все получилось: Ганнибала швырнуло на лобовое стекло, потом кинуло на правую дверь, и тьма, развернувшись перед ним, черными стволами понеслась навстречу.
Ганнибал, чтобы отдать новый приказ, успел вздохнуть только наполовину.
- Тормози! Стой!
Джип юзом захрустел по гравию.
- Выходи! Живо!
Были: тьма, холодный и жгучий воздух, полная ясность целей, приближавшийся рокот.
- Вот тебе пушка! Беги и прячься! Вперед - и прячься!
- Ник!!! - Просто истерика. - А ты?!
- Живо вперед! Двести метров!
- Sorry! - И наконец побежала куда было сказано.
Ганнибал успел облегченно вздохнуть, потом потратил еще четыре секунды, чтобы от души выматериться, а потом - точно по плану - отбежал от машины метров на двадцать в другую сторону и прыгнул в кювет, под двойную березу.
Два огонька и рокочущий сгусток тьмы приближались, делая широкую петлю.
Для большего спокойствия аспирант сразу взял на прицел эти огоньки.
"Почему они сразу не зависли? - задал он себе вопрос. - Значит, тоже боялись? Значит, тоже боялись... Пытаются разглядеть, суки... Ну, если не попаду сразу в глаз, нам - каюк".
Красные глазки выбрали его, аспиранта Дроздова.
"Так лучше, - подумал он, сжимая зубы и готовясь к тому, что есть наш последний и решительный бой. - Так правильно".
Он прицеливался к кабине, и мишень становилась все громче и все больше, и все удобнее для спокойного прицела.
И вдруг в мерно и уверенно угрожавшем рокоте что-то кашлянуло и поперхнулось. Глазки вдруг чуть-чуть провалились вниз и куда-то закосили, начали уплывать вбок. Но вот снова загудело как надо, и глазки снова уставились на аспиранта и уже глядели на него в упор сверху, как в микроскоп и наплывали...
И наплывали... и вдруг снова железное дыхание оборвалось, кашлянуло, все провалилось...
Ослепительный сноп молний полыхнул из красных глаз во все стороны, и жуткий железный визг прорезал ночь - и сразу вся тяжесть, весь скрежет и хрип провалились до дна, полыхнули мутно, бухнули - и огненно-осколочная мешанина полетела прямо в аспиранта Дроздова.
Он только успел юркнуть в свою маленькую заповедную тьму у корней, вывернуть дуло из-под живота вбок, упереться головой в дерево-березу и зашептать: "Господи... Господи... Господи...", заглушая святым словом жуткий свист наверху, треск сучьев, стук, и звон, и шипение.
На пятый зов ко Всевышнему все почти затихло, осталось только безобидное потрескивание вдали и шипение вокруг.
Ганнибал с усилием разогнул шею и посмотрел вперед. Не слишком большое пятно мутного огня попыхивало перед ним на бескрайнем темном поле.
Слева и справа тоже кое-где немножко мерцало.
Потом слева из тьмы вырвалась живая Аннабель.
Он едва успел отложить в сторону пистолет, как она навалилась на него сверху.
- Ты жив, Ник?! Ты жив!
Поцелуи обжигали его холодное лицо и опять мешали дышать так, как хотелось дышать в эту минуту.
- Подожди! Подожди, прошу тебя! - наконец приказал он, тщетно пытаясь подняться из-под Аннабель. - Подожди!
Стало легче. Аспирант снова посмотрел на поле, с трудом осознавая, что погони нет, и их, живых людей, скорее всего стало в этой тьме гораздо меньше, чем было недавно.
- Ты понимаешь, ты понимаешь, - проговорил он и, начав дрожать, немного отстранился от Аннабель. - Они зацепились за провода... Я поломал им вертолет. Я даже не понимал, как он летит... Вот теперь... нам с тобой очень повезло... Подожди меня здесь... Там может быть обрыв... Я посмотрю...
- Зачем? - тихо выдохнула Аннабель.
- Может быть, еще нужна помощь... Я не могу...
Он опять спустился в мелкий кювет и двинулся в своих парадных ботинках по полю, проваливаясь по щиколотку в весеннюю уральскую грязь.
Сначала аспирант приглядывался вверх - к проводам высоковольтной линии. Огни катастрофы освещали их - те тонкие, но теперь самые опасные нити тьмы. Провода вроде остались целы. Тогда аспирант опустил взгляд.
У места аварии было тепло. Попыхивало то там, то здесь, а то, что не горело, торчало рваными кусками из земли.
Сделав еще пару шагов и повернув взгляд куда-то, Ганнибал увидел. Голова блондина, замертво оскалившись, лежала на коричневых комьях, и от оборванной наискось шеи тянулись пучком в сторону какие-то темные волокна.
Позади забулькало. Ганнибал посмотрел туда и сразу отвернулся. Аннабель не послушала его приказа, пошла следом, и ее теперь рвало.
Большое тело блондина осталось далеко в стороне, немного выдаваясь из-под обломков, а то, что было индийцем, явно угодило в середину горючего пятна, горевшего уже лениво и начавшего угасать.
- Все. Happy end, - со злостью на все сказал Ганнибал, замечая, что у него нет никаких чувств и вообще будто его здесь нет самого. - Иди на дорогу. Выбирайся сама.
- Спасибо, - тихо ответила Аннабель и двинулась, еле поднимая из грязи ноги.
Тут аспирант сам подавил подкативший к горлу комок и сплюнул на землю, а потом вытер ладонью губы.
- Ну, все, - сказал он по-русски. - Царствие Небесное... Ну, и что теперь делать?..
Через минуту он нашел оружие врагов, поверженных с черных небес на землю, отвернулся от нехорошего тепла и света и двинулся обратно, в холод и тьму. Холод и тьма казались ему теперь совсем своими, родными.
- Куда ты лезешь?! - прикрикнул он на Аннабель, когда она приоткрыла дверцу джипа.
- Извини, - замерла Аннабель. - А что надо делать?
- Не надо тащить в машину грязь с этого поля, - медленно пояснил Ганнибал, не в силах унять прилив необъяснимой злости. - У тебя есть пакеты?
- Естественно.
- Вытряхивай из них барахло и надевай на ноги. Мне тоже нужно.
Аннабель быстро выполнила приказания.
- Ты прав, - сказала она, когда с полиэтиленовыми бахилами на мокрых ногах устроилась в джипе. - Ты - настоящий суперагент.
- Я прошу тебя... - скрипя зубами, процедил Ганнибал.
По его новому приказу они еще минут десять колесили во тьме в поисках подъезда к небольшой речушке. Наконец злой Ганнибал удовлетворился местом. Он забрал у американской шпионки черного "Макарова", пробил импортным автоматом совсем слабый ледок над бочагом, и сказав "Прощай, оружие", утопил обе опасные железки.
- Теперь едем ко мне, - приказал он, когда всплыли пузырьки из двух дул.
Перед избой он сам снял с ног Аннабель пакеты вместе с кроссовками, забрал разом обе ее сумки и, тихонько ругаясь от тяжести и от всего прочего, что накопилось, ушел в дом.
- А что
