Нити магии - Эмили Бейн Мерфи
А потом они оба уезжают.
После праздника дом пустеет. Филипп возвращается на юг, и, хотя он должен приехать на празднование Нового года, я надеюсь, что после этого мы не увидим его еще несколько месяцев. Когда его карета наконец отъезжает и налипший снег осыпается с ее колес, мне кажется, будто я наконец-то могу вздохнуть свободно. Айви уезжает последней сегодня утром и, одолжив одну из лошадей Вестергардов, сейчас оседлывает ее на конюшне. Она собирается вернуться через несколько дней, чтобы справить Новый год здесь. Я расправляю свой передник, не в силах отделаться от беспокойства, которое сплетается у меня в груди, словно паутина.
Пора подойти к Хелене с вопросом касательно красных камней.
Я направляюсь к ее комнате, держа кожаную папку с набросками, сделанными Лильян. «Здесь важно правильно представить идею и держаться уверенно», – сказала она вчера вечером, расцвечивая рисунок на бумаге алыми и багряными брызгами.
«Лучше бы это сделала ты, – ответила я ей. – У тебя это лучше получается, чем у меня»,
«Ты справишься, Марит», – заверила она.
Я медлю перед дверью Хелены, еще раз расправляю передник и поднимаю руку, чтобы постучаться.
– Госпожа Вестергард? – негромко спрашиваю я.
Ответом мне служит лишь молчание. Но потом дверь резко распахивается, заставляя меня отскочить назад.
– Она отправилась на прогулку, – говорит Лара, вся испачканная сажей, так как, видимо, чистила камин в комнате Хелены. – Сегодня с утра.
На ее щеке черный мазок, а в руках она держит метелку из перьев.
– Ева тоже ушла с ней? – спрашиваю я, поворачиваясь к комнате напротив, и мое сердце подпрыгивает при мысли, что есть шанс провести несколько минут наедине с Евой.
– Не знаю точно… – начинает Лара, но тут входная дверь на нижнем этаже распахивается с яростным скрежетом.
Кто-то вваливается в дом в сопровождении снежного вихря.
– Кто там? – окликает Лара, перегнувшись через перила.
Я чувствую холод, проникающий в дом снаружи.
– Помогите, – произносит женский голос. – Помогите… на дороге… – она делает судорожный вздох, напоминающий рыдание. – Кажется, они оба мертвы…
Лара роняет перьевую метелку и кричит.
Потому что в вестибюле стоит Хелена Вестергард.
И ее плащ спереди насквозь мокрый от темно-красной крови.
Глава девятнадцатая
– В карете… – выдавливает Хелена, дрожа всем телом. – Помогите…
Я делаю шаг в сторону вестибюля – как будто иду под водой – и слышу, как кто-то спрашивает:
– Что случилось?
Я иду вперед. Ужас и безмолвие охватывают меня. Холодные, точно лед, они прорастают сквозь мое тело тысячами тонких ветвей. Я не слышу ни звука.
А потом все это обрушивается на меня: паника, громкие голоса, влажный стук собственного сердца в ушах.
– Это ваша кровь, Хелена?
Она мотает головой, точно в ступоре.
– Тогда чья?
«Лильян? Якоба?.. Евы?!»
Первых двух имен было бы достаточно, чтобы разбить мое сердце, но Ева… о, услышать сейчас имя Евы было бы страшнее всего.
Я сбегаю вниз по лестнице и вылетаю в открытую дверь, навстречу морозному ветру, как раз в тот момент, когда Нина распахивает дверцу кареты. Деклан пытается подхватить первую ношу и тащит ее к двери флигеля. Я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Деклан пошатывается под тяжестью своего безвольно обвисшего груза.
Под тяжестью человеческого тела.
Нина ахает.
– Брок, помоги! – кричит она через плечо.
– Что случилось? – он появляется в дверях кухни и сразу принимается действовать.
– Эй, кто там есть, очистите стол, – командует Нина. – Вскипятите воду и приготовьте повязки.
– И позовите Якоба, – добавляет Хелена.
– Его нет дома, – отвечает Лара, бледнея. – Он уехал в город, к доктору Хольму.
Хелена тихонько бранится, когда Брок подхватывает с другой стороны ношу Деклана, и кровь капает на белый снег. Человек стонет, и, когда одеяло разворачивается, я с ужасом осознаю: это Филипп.
Брок и Деклан тащат его на кухню, а мы идем следом и сразу же кидаемся расчищать стол и искать полотенца, чтобы остановить кровь.
– Отправляйся за доктором Хольмом, – кричит Хелена, обращаясь к Деклану. – Живее!
– Девчонка… – вяло выговаривает Филипп, когда его укладывают на стол. – На нее напали… я пытался… сражаться с ним, – он морщится, кровь течет из раны у него в боку.
Воздух вокруг меня замирает, даже пылинки в нем словно бы перестают двигаться.
Какая девчонка?
Он имеет в виду Еву?
Почему она не с Хеленой?
Мне очень страшно. Слишком страшно, чтобы спрашивать. Страх – это ледяные пальцы, которые ползут вверх по моей спине, позвонок за позвонком, чтобы темной, стылой хваткой сомкнуться на моем сердце.
– Какая девчонка? – торопливо спрашивает Брок хриплым голосом, поднимая взгляд. – Какую девчонку он имел в виду?
Хелена делает глубокий вдох и выступает вперед. Выражение ее лица – болезненная скорбь и сочувствие – сразу говорит нам все. Она смотрит в глаза Дорит и без слов кладет окровавленную ладонь сначала на плечо поварихе, а потом – Броку.
– Я смогла перенести ее в карету, – тихо говорит Хелена. – Но было уже слишком поздно. Мне так жаль…
– О, Айви… – выговаривает Нина. – О нет…
Ноги у Дорит подкашиваются, и она опускается на стул.
На звуки суматохи сюда сбежалась прислуга со всего дома, но мы все вдруг замираем. Застываем в ужасе. Брок поворачивается и бросается обратно к карете, Дорит пытается встать и последовать за ним, но Нина удерживает ее, приговаривая:
– Нет, Дорит. Останься здесь.
– Что случилось? – спрашивает голос позади меня. Тонкий, испуганный. Знакомый.
Я резко разворачиваюсь и вижу ее.
Еву.
Маленькая и напуганная, она стоит здесь, напрягшись всем телом, и это так не похоже на ее обычную мягкую манеру держаться. Я сдерживаю крик и прокладываю себе дорогу через толпу слуг. Осторожно протягиваю руку и касаюсь запястья Евы, пока никто не видит. Вдыхаю запах пальмового масла от ее волос и крема, которым она натирает кожаные подошвы своих балетных туфелек. Чувствую ее пульс: он частит от страха.
– Что с ним случилось? – шепчет она мне, не сводя взгляда со стола, на котором лежит стонущий Филипп.
– Не смотри, – шепчу я и привлекаю ее ближе к себе. Кровь стекает за край стола и собирается лужицей на полу. В кухне пахнет железом. На плите что-то начинает пригорать.
– Найди полотенца, – приказывает Нине Хелена. – И, Ева… может кто-нибудь отвести Еву в главный дом?
– Я отведу, – быстро вызываюсь я, ощущая подступающую дурноту.
– Нет, Марит, ты нужна мне здесь, – Хелена смотрит мне в глаза, и я стараюсь не замечать темную запекшуюся кровь на ее волосах. – От тебя потребуется зашить его.
«Что? Нет!»
Я выпускаю запястье Евы, и она сползает по стене на корточки и прячется в тени, наблюдая.
– Но меня не учили медицине, – возражаю я, в отчаянии оглядываясь по сторонам.
– Никого здесь не учили. Но мы должны остановить кровь, иначе он умрет, Марит, – Хелена хватает меня за плечи и заглядывает мне в лицо. – Ты должна попытаться.
Стискиваю руки и пытаюсь сосредоточиться на исходящем от Хелены слабом, задержавшемся аромате белых нарциссов, аромате жизни.
