Надежда Федотова - Охота на гончих

– Теряем время, – тоже совсем как Ивар напомнила леди. – Сейчас начнется суета вокруг Ренгвальда Фолькунга, конунг встречать выйдет – и все!.. Что я, среди ночи меж дружины ярла тереться буду? Они меня потом на весь свет ославят!

Творимир покачал головой.

– Не ославят?..

– Эх…

Он ткнул пальцем на тихое подворье. Отведенный гостям дом стоял наискосок от дома конунга, и не заметить целой дружины отсюда было попросту невозможно. Но вместо нее Нэрис увидела только десяток взмыленных лошадей, столько же бойцов, Эйнара и белую макушку Вячко. Его трудно было с кем-то перепутать. Значит, это русы? Ивар говорил, что сэконунг взял их с собой в Ярен…

– А где Фолькунг? – удивилась она. – Уже внутри? Но не мог же он приехать без дружины?

Воевода снова резко качнул головой. И тут до леди дошло.

– Эйнар вернулся один?

Утвердительный кивок.

– Но он… был в Ярене?

Еще кивок. Брови Нэрис сошлись на переносице.

– Ничего не понимаю!.. И не пойму, коли мы тут топтаться будем. Пойдемте! Там разберемся.

Но они опоздали. Эйнар, не успев осадить коня у крыльца отчего дома, исчез внутри, а когда леди Мак-Лайон попыталась было сунуться следом, надеясь на внушительный заслон в лице Творимира, их обоих оттуда завернули.

– Не велено, – коротко озвучил приказ Длиннобородого замерший в дверях боец. – Совет у конунга.

– Да нам бы только Эйнара, – просительно заглядывая в глаза норманну, сказала Нэрис. – На минуточку!

– Не велено.

Леди обернулась на Творимира, ища поддержки, но русич только головой покачал: мол, без пользы, приказ есть приказ. Она чертыхнулась про себя. И, помявшись, снова взглянула на сурового стража:

– К чему такая секретность? Случилось что-нибудь?

– Не знаю. А только впускать…

– Не велено, я поняла, – раздосадованно буркнула Нэрис. И, сделав знак Творимиру, спустилась с крыльца. – Черт знает что такое! Эйнар прямо из рук ушел, и собрание это полуночное! А все ж почему Ренгвальд Фолькунг не приехал? Конунг ведь на свадьбу всех своих ярлов… О! Ярл?

Воевода повернул голову: на подворье въехал маленький отряд во главе с Гуннаром. Верный сподвижник Олафа вид имел растрепанный, взгляд – дикий. Не иначе как с постели подняли. Русич напрягся, чуя беду.

– Эх!..

– Согласна, – медленно кивнула леди, отступая в тень высокой поленницы. Потом проводила взглядом скрывающегося в дверях сонного ярла и посетовала: – Надо было Ивара будить, а не соваться со своей инициативой… Теперь уж поздно. Ну почему у северян в домах окошек нету?!

– Эх, – неодобрительно проскрипел русич. Нэрис сердито фыркнула:

– Ой, как будто Ивар бы об этом не подумал!..

Творимир сконфуженно потупился. Она была права: дорогой друг и командир, изо дня в день пеняющий супруге на ее неуемное любопытство, сам всегда был не прочь погреть уши, если того требовали обстоятельства. Он бы и к Гюнтеру тому без зазрения совести в дом влез, кабы не собаки… Что, между прочим, ему все равно не помешает.

Как не помешало бы и сейчас отсутствие окон – дело-то, похоже, нешуточное. Вся верхушка в дому заперлась – вон, даже ближние хёвдинги Гуннара, все трое, снаружи стенку подпирают. Вытурили, значит. И, вестимо, не просто так. Воевода с сомнением покосился на отведенный им домишко. Будить Ивара? Или у Вячко попытаться разведать, что за оказия, – он ведь с Эйнаром ездил, знать должен?.. Творимир задумался. А потом, придя к неутешительным выводам, качнул головой: пока одного будить будешь да второго расспрашивать, конунг с ярлами и разойтись успеют. Он повернулся к Нэрис – но только ахнул, увидев скрывающийся за углом подол плаща.

– Эх!..

Русич бросил короткий взгляд на зевающих хёвдингов у крыльца и попятился следом за неугомонной леди. Только ведь на миг отвернулся! На миг единый!.. Ну вот что за напасть такая? Без того приказ нарушили, так не хватало еще у задней двери на караульных нарваться! И ведь нарвутся ж, к бабке не ходи! Вечно этой егозе на месте не сидится. Творимир, шипя в бороду что-то воинственно-неразборчивое, на всех парах завернул за угол и встал столбом.

В отличие от окон, задняя дверь в доме конунга действительно имелась. А при ней, как и подозревал воевода, имелся караульный. Который, вместо того чтобы честно нести свою службу, торчал у двери с оттопыренным ухом. Рядом, в той же позе, замерла леди Мак-Лайон. Творимир задохнулся от возмущения: мало ей мужа позорить, так она еще и других с пути сбивает? И ведь хоть бы постыдились оба!..

– Эх! – свирепо пророкотал он, нависнув над ослушниками грозовой тучей.

– Тсс! – Бессовестная парочка, на мгновение оторвавшись от своего занятия, замахала на воеводу руками. Да так яростно, что Творимир аж опешил. Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Сдвинув брови, русич шагнул вперед. И, уже занеся над их головами карающую длань, услышал вдруг:

– Да как они посмели, псы?!

Трубный рев, колыхнувший стены, без сомнения, принадлежал Гуннару.

– Не ори, ярл. Весь Берген на ноги подымешь. Рано…

Это был голос конунга. Творимир нахмурился:

– Эх?..

– Даны, – быстрым шепотом пояснила Нэрис, растирая покрасневшее ухо. И добавила: – Ярен осажден… Только тсс! Услышат.

– Гуннар меня убьет, коли поймает, – жалобно поддакнул караульный.

Творимир прищурился и хмыкнул – он узнал Йорни, одного из дружинников вспыльчивого ярла. Ну, теперь ясно, почему норманн эту кошку любопытную от дверей не прогнал. Они же с леди всю дорогу от побережья бок о бок ехали, ртов не закрывая. Уболтала, значит? Прав командир, ох как прав – его женушка и черта под свою дудку плясать заставит…

За стеной что-то грохнуло. Воевода, махнув на все рукой, вклинился между Нэрис и Йорни. И затих, напряженно разбирая гомон голосов с той стороны двери.

Лорд Мак-Лайон, сгорбившись на табурете, мрачно барабанил пальцами по колену. В комнате было тихо, только потрескивала догорающая свеча да скрипело перо – это Творимир, примостившись с другого краю стола, торопливо переносил недавно услышанное на бумагу.

– Замечательно…

– Ивар, ты только не сердись, – жалобно пролепетала сидящая на уголке кровати Нэрис, не смея поднять глаз на супруга. – Тебя бы тоже не пустили, а Эйнар так быстро…

– Да при чем тут Эйнар? – Пальцы, отстукивающие неслышную дробь, сжались в кулак. – Даны! В декабре, у чужих берегов!.. Чтоб я сдох, только этого нам еще не хватало!

– Но они же на юго-востоке высадились, – припомнив подслушанную беседу, сказала она. – И даже Ярен еще не взяли. А Берген…

– Берген в каком-то дне пути оттуда. Даны, милая, в набегах не хуже норманнов – и бо́льшие расстояния шутя преодолевали. У Олафа, конечно, конница, а даны водой пришли, но толку-то? Если Эйнар не ошибся с количеством… Ч-черт!