Олег Дивов - Дама с собачкой

— Сомневаюсь, — резковато ответил Август. — Именно потому, что размах несоответствующий. Знаешь, навести-ка Дика Монро. Пусть он тебя проконсультирует по вопросу.

— Кстати, — обронила я, — если тебе покажется любопытно, то нормальный хилирский провидец на Танире есть. Баба Лиза рекомендует какого-то Николая Фомичева. Обещала найти еще одного провидца, но ничего не гарантировала.

— Отлично, — кивнул Август. — Помимо того что он умеет гадать на кофейной гуще, он бывал в тех краях и знает атмосферу. Для нас это может быть ценно. Ты к Дику когда поедешь?

— Да хоть сейчас.

— Вот и поезжай.

Что делать, пришлось ехать.

Дик принял меня дома.

Вежливый, но словно бы погруженный в свои мысли секретарь проводил меня в сад. Я оживилась: похоже, Дик решил похвастаться. Мне нравится, когда мужчины хвастаются своими достижениями. У них в такие минуты лицо становится просветленным, улыбка естественной, а плечи разворачиваются сами собой, даже если от природы мужчина щуплый и сутулый.

Указав направление, секретарь испарился. Что это, новая услуга? Самостоятельная прогулка? Я неторопливо шла по дорожке из розовой полупрозрачной гальки, отмечая некоторую искусственность посадок. Похоже, Дик слишком доверился дизайнерам; впрочем, через это проходят все начинающие ландшафтники и садоводы. Когда у тебя нет опыта, сложно с нуля разработать цельный проект. Ты ведь еще сам толком не представляешь, чего хочешь, в голове в лучшем случае набор цветовых пятен. А с опытом приходит и чувство стиля, и художественный вкус.

Дик, в фартуке и перчатках, подрезал свои розы. Вид у него при этом был настолько детски-самодовольный, что я хихикнула. Дик бросил взгляд через плечо, снисходительно улыбнулся:

— Что скажешь?

— Лично мне немного не хватает диковатости. Ощущения буйства, укротить которое не успевает садовник.

— О! — Дик поднял палец. — Я тоже такое люблю. Будет, все будет. А что насчет цветовой гаммы?

Я огляделась. Похоже, Дик был сторонником классической красоты. Холодные розово-сиреневые оттенки, разбавленные белым, напоминали земные европейские розарии. Изредка попадались сливочно-красные и палево-желтые крапины, но я не заметила кричаще-страстных, насыщенно-южных сортов — темно-бордовых, оранжевых и сиропно-малиновых.

— Я сказал, что хочу розовый сад. Понимаете, спросил я? Розовый. Роза не должна быть зеленой, полосатой или черной. Да, это так поэтично и фантастично. Вот пусть их разводят поэты и фантазеры. А я хочу видеть розу нормального розового цвета. Мне предложили два проекта — абрикос и жемчуг. Я выбрал жемчуг. Сиреневые — почему-то все называют их голубыми — меня поначалу напрягали, но потом я сообразил, что именно они дают жемчужный отлив. А еще у меня есть клумба из настоящих чайных роз. Настоящего чайного цвета. Вот с ней была морока. Ее же надо вписать в общий фон! А она не вписывалась. Но ничего, придумали.

Я подошла к молодой, еще жидкой розе. Наклонилась, содрала метку, спрятавшуюся у основания побега.

— Спасибо, — сказал Дик. — Эта гадость — метки — запрятана в таких местах, что сразу не заметишь.

— У меня тоже есть такая роза. Тебе сказали, что она неприхотлива, скромно выглядит и не требует особого ухода? — Я ощупала подпорную решетку.

— Да. Обманули?

— Мне тоже так сказали. Не знаю, может, на родине она и такая. На Танире она хочет очень плодородную почву, растет как безумная, цветет как сумасшедшая. Тебе придется изменить дизайн, потому что через пару лет она займет тут всю площадь. И еще — сразу ставь ей подпорку из металлического прутка и на прочном основании. У меня она разрастается так, что ломает решетку два раза в год. Но я терплю за кудрявые цветы и аромат.

Дик отложил секатор, потрогал розу.

— Хм. А знаешь, это хорошо. Мне как раз казалось, что тут как-то лысовато. — Он снял перчатки и фартук, бросил их на малозаметный заборчик. — Пойдем в беседку. Сегодня тепло, лучше пить чай в саду.

Беседка, увитая довольно капризным в наших краях амурским виноградом, скрывалась за шпалерой из быстрорастущего йоркского можжевельника. Беседка как беседка — две резные скамьи с мягкими подушками и пледами, столик под кружевной скатертью, чай сервирован по-сельски.

— Сомневаюсь я, что ты заглянула полюбоваться цветочками. Небось опять по делу.

— Мне нужна твоя консультация.

— Валяй, я сегодня добрый.

— Дик, насколько часто на черном рынке роскоши убирают свидетелей?

Он озадачился, взял себе чашку, откинулся на спинку скамьи и положил ногу на ногу.

— Смотря какие свидетели. Если товар ценный, добывают его с кровью — тогда да, уберут. Не обязательно, нет. Но могут.

— А если свидетель не видел кражи, но знает, что некий экспонат краденый?

Дик презрительно поморщился:

— Никого не волнует. Делла, в этом бизнесе слишком много посредников. Концы прячут так, что покупатель почти не рискует. К примеру, украли у тебя некий раритет. Спустя несколько лет ты видишь его на выставке. Отнюдь не факт, что ты сумеешь его вернуть. Поэтому вопросы краж друг у дружки решаются, как правило, полюбовно. В том смысле, что тебе заплатят чего-то, как будто ты продала. Это в лучшем случае. В худшем — тебя просто пошлют к черту. Иди к федералам, в полицию, куда хочешь. Ты ничего не докажешь. Как правило, на втором-третьем цикле обработки у товара уже абсолютно законные документы, а доказать, что у некоего предмета не существовало копий, нереально. Бывают и комичные случаи. Один мой знакомый так нашел свою вещицу, поднял бучу, вызвали экспертов… и обнаружили, что ему подсунули фальшак.

— То есть рынок по сравнению с другими — относительно бескровный?

— Ну, вот этого я бы не сказал. Убивают владельцев редкостей, убивают конкурентов, иногда убирают непосредственных исполнителей. Но это если вещь чертовски редкая и ценная.

— Великая Мэри, например?

Дик насторожился. Отставил чашку.

— Ага, пошла конкретика. Ты ведь о той золотой статуе, индейской? Я тебе так скажу: она на рынок еще не попала. Но покупателя ищут. Если найдется, ее вывезут под заказ. Я примерно знаю, кто мог бы взяться за задачу, у кого технических мощностей хватит. Но эти парни остепенились, и им даром не нужны конфликты с индейцами. Значит, вывозить ее будут отморозки, и вот их, скорей всего, уничтожат.

Я подумала и вкратце рассказала, что успела узнать о Крисе. Дик озадаченно моргал.

— Делла, что-то здесь не то. Понимаешь, слухи об этой статуе появились от силы год назад. Крис исчез раньше. И исчез он нехарактерно. Смотри, как устроен этот бизнес. Есть банды грабителей, есть артели — черных археологов, гробокопов, как хочешь, так и назови. Это низшая каста. С ними напрямую никто из покупателей общаться не станет. Существуют посредники. Причем, как правило, покупатель выходит на посредника, который исполнителя тоже не видит, он общается с другим посредником. Покупатель сговаривается либо о цене на товар, который в наличии, либо, что чаще, размещает заказ. Товар он получает уже отмытый и с нормальными документами. Или — по особой договоренности — не отмытый и без документов, с условием невыставления. Есть такие чокнутые, которым на все наплевать, хочется иметь конкретную вещь для себя, чтобы любоваться ею. Исполнителей если и убирают, то покупателя это не касается. Он вообще ничего не знает. Проблему решает посредник. И решает, если банда или артель до хрена захотели. Если исполнители разумные, то им поручают следующий заказ, только и всего. Это один вариант. Другой — самопал. То бишь кто-то узнал про что-то, сам нашел отморозков, сам их экипировал, сам получил товар. Но на рынок такое практически никогда не попадает. Как правило, подобные авантюры довольно легко раскрываются полицией, не говоря о федералах. Крис не вписывается ни в одну из обычных схем.