Апокалипсис 1920 - Вика Вокс
Я стал бегать и прыгать в бессмысленной попытке скинуть незваного пассажира с помощью как можно большего количества беспорядочных движений. Паук не хотел отлипать. Поэтому я ударил по нему рукой. Это его разозлило. Очень разозлило. И он вцепился своими хелицерами мне в ногу, впрыскивая больно жгучий яд. Наконец, я смог сбить огромную тварь на землю и безжалостно затоптал его ногой.
С чувством победителя я простоял совсем недолго, ибо практически тут же снова упал на горячий песок. На этот раз от яда.
Не знаю сколько времени прошло до следующего пробуждению, но я снова очнулся в странном месте. На этот раз, ещё и в окружении странных людей. Это была пещера с красными стенами, полная полуголых дикарей: мужчин и женщин, украшенных красной охрой. Здесь сильно пахло жжёным сандалом. Я поднялся со слегка кружащейся головой.
Одна девушка поднесла мне чашу, сделанную из коры дерева, и настойчиво, клокочущими звуками, по всей видимости предлагала мне выпить странно пахнущее содержимое. Посмотрев на перевязанную какими-то листами ногу, я подумал, что едва ли эти люди хотят мне зла и, верно, сейчас спасают меня от моей собственной неудачливости. А потому я принял напиток и осушил ёмкость с кислой жижей.
После этого мне и правда стало легче, да настолько, что я собрался было совсем подняться на ноги, но девушка строго остановила меня жестами и на пальцах попыталась объяснить, чтобы я не слишком активно двигался, при этом приговаривая что-то вроде:
— Ав'сер! Ав'сер! Ав'сер! Ав'сер! Ав'сер! Ав'сер! — своим звонким, мелодичным голоском.
Я опять повиновался и лёг на спину. Тут же ко мне стали подходить и остальные туземцы. Они что-то говорили, гладили меня, дарили мне какие-то странные безделушки из дерева и камней. Я вдруг стал окружён такой волной внимания, которой, казалось вообще никогда не был окружён. Сразу куча людей обо мне заботилось и чуть ли не носили меня на руках. Причины такого поведения мне было не объяснить, но не сказать, что в тот момент мне уже хотелось что-то объяснять.
Я тонул в странной безвозмездной любви аборигенов. Такой, какая обычно бывает у детей по отношению к родителям: чистой, искренней и абсолютно не взывающей ни к какой ответной мзде. Однако в момент, когда мне уже было, в сущности, не до ответов, они сами нагрянули ко мне.
В пещеру внезапно вошёл Мартин, одетый явно не в тон окружающему антуражу: во всю ту же австралийскую диггерскую форму, какую он носил с нашей первой встречи. Аборигены расступились и притихли, при его появлении.
— Не обычный ты выбрал способ меня найти! — сказал, улыбаясь, тилацин.
— Где мы, чёрт возьми? — спросил я гневно.
— Как бы тебе объяснить…
— Как есть.
— Мы внутри пространства моих мыслей. Нравится тебе в этой пещере? Я когда-то с неё и начинал свой путь. Сначала ничего не значащим щенком, а потом и шаманом. А эти звери… Ну… они, вроде как, моё племя. По крайней мере такое, каким я его помню. Знаешь, за столько лет в памяти всё стирается.
— То есть, это всё не на самом деле?
— Отнюдь, тут как раз всё на самом деле и есть. Это Альчера — сонмище воспоминаний и мыслей всех живущих людей, обретающих здесь очень даже материальную форму. Её не то что ни отличить от мира, к которому ты привык. В каких-то аспектах, Альчера даже более настоящая, чем он. Потому что после смерти в нашем мире, звери переносятся сюда. А вот при смерти здесь… Я не знаю, что с ними происходит. Но, в общем-то они больше не существуют. И ты, только что, чуть не умер навсегда. Если бы не охотники, которые тебя подобрали…
— Что с Йозефом? И с Марией?
— Они тоже тут. Ну, не в моих воспоминаниях, но в Альчере точно. Они сейчас в своих персональных адских муках… или напротив, в райском блаженстве? Но я больше склоняюсь к первому варианту. Людям свойственно циклиться на негативном…
— Значит… Они мертвы?
— Верно.
— И… Мы тоже?
— Абсолютно точно. Но у нас всех есть шанс вернуться обратно, в свои глупые тела, в иллюзорном мире. Если ты, конечно, будешь мне помогать.
— Помогать с чем?
— С убийством бога, конечно. Ты меня к нему проведёшь, потому что ты мой навигатор в этом мире. А по пути, так уж и быть, чтобы у тебя было больше мотивации, мы заскочим к твоим друзьям в послесмертные кошмары и заберём их оттуда. Как тебе идея?
— Отвратительно. Но выбора у меня нет. Ты же всё так изначально и спланировал, чтобы мы все оказались здесь?
— Именно! И это оказался довольно безупречный план. Не представляешь, сколько зайцев я убил за раз!
— Надеюсь, не в буквальном смысле.
— Кто знает, mate, кто знает! Ну да, если ты очухался, мы можем выступать. Не стоит терять время в таком месте и при таких обстоятельствах. У нас ещё много-много труда!
— Что ж, тут, верно, у меня тоже выбора нет?
— Только судьба, mate, только судьба.
— Но могу я кое-о-чём попросить?
— Валяй!
— Расскажешь мне всё как есть, без прикрас? Вот всё, что знаешь сам. Не хочу больше ходить в дураках.
— Да не вопрос, mate! Даже лучше, я тебе всё покажу. Идём, как раз точка перехода всё покажет…
Печать четвёртая — Мартин — Постчеловеческий генезис
Моя жизнь должна была идти согласно определённому, заранее написанному, сценарию. Я родился в племени. Учился охотиться, мастерить примитивные штуки руками и чтить устные истории предков. Затем я должен был умереть, как обычный зверь и переродиться шаманом. Далее я мог бы проводить своё бытие через однотипные реалии древнего существования: врачевать племя, ловить трипы при камлании и чувствовать себя, в целом, нужным и важным.
Но что-то пошло не так. Я был избран Ванджина — создателями всего. Избран один со всего древнего континента Сахул, как лучший и единственный проводник их божественной воли. По началу я действительно верил, как порой свято верят обычные люди. Я чувствовал себя избранником наших древних звёздных предков, который был поцелован самой судьбой. Но чем ближе ты становишься к божественному, тем слабее твоя вера.
С каждым новым знанием о реальном устройстве вещей. С каждой секундой раздумий. С каждой каплей власти в моей жизненной чаше… Я больше не чувствовал
