Холодное блюдо - Анна Викторовна Дашевская
– А что писал, не видела?
Она пожала плечами.
– Да чушь какую-то! Сперва я разозлилась и тоже делала вид, что его не существует. А потом мне стало любопытно. Один раз его позвал кто-то из преподов, Ванька вышел, и я заглянула под обложку. Там вперемешку шли чертежи, много, не поняла про что – какой-то амулет новый, и записи, вроде дневника. Много прочесть не получилось, я заметила только, что несколько раз повторялись инициалы МК. Ну, вот… Подумала, что это у него другая подруга завелась, плюнула и отошла. И не смотрела больше.
– Тетрадь какого формата? В карман куртки, например, можно сунуть?
– Нет, что вы! Она большая, формат А4, и в сумку-то не во всякую войдёт! В Ванькину не влезала, у него такая, типа военного планшета сумка.
– То есть, постоянно с собой он эту тетрадь не носил?
– На лекции носил. А если день практики, то оставлял в общаге.
В общаге Алекс долго искал и нашёл-таки коменданта. По счастью (или то было наитие?), он заранее выяснил, что в этой должности и по сей день подвизается всё та же Ангелина Егоровна, что и во времена его учёбы. А значит, лучший ключ к её сердцу – пирожные из Филипповской булочной.
Ангелина Егоровна придирчиво осмотрела содержимое коробки из белоснежного картона и взглянула на посетителя прищуренным глазом.
– А я ведь тебя помню! Лёша… Свистунов?
– Верещагин, – подавил смешок Алекс.
– И чего тебе надо, Лёша Верещагин? Вроде бы уже не по годам на женский этаж пробираться, зачем сладости вредные притащил?
– Разве ж вкусное может быть вредным? – искренне удивился он. – Ерунда! А пришёл я к вам по делу, Ангелина Егоровна.
Выслушав его, комендантша помрачнела и вздохнула.
– Значит, сыщик ты теперь?
– Сыщик.
– И где ж Ванька оступился?
– Пока что я ни в чём не уверен, – Алекс покачал головой. – Но подозрения сильные. Чтобы их подтвердить или опровергнуть, мне нужны доказательства, понимаете?
– Знаю, не маленькая. Детективы по головизору смотрю, – отмахнулась Ангелина Егоровна. – Значит, так… Петелин Иван… – она прикрыла глаза, вспоминая. – Второй этаж, комната двести первая. До конца первого курса жил вместе с соседом-пятикурсником, а когда тот защитился и уехал, остался один. Пару раз я пыталась к нему кого-то подселить, но… Знаешь, странное дело: не задерживались у Ивана соседи. Один квартиру снял и съехал, второй попросился к приятелю переселить. А потом я уже и не пыталась, благо, места есть.
– Ну, а как он вёл себя?
– Первый курс – обычно, как все и вместе со всеми. А на втором… Ты знаешь, у него бабушка умерла? Ну вот, он уехал на похороны, а оттуда вернулся сам не свой. Свет у него горел иной раз до утра, соседи вот… не держались. И ни в чём, что бы положено молодому парню, Ваня не участвовал: девушки там, пьянки-гулянки, компании весёлые, – Ангелина Егоровна отложила надкушенное пирожное и вздохнула. – Разбередил ты меня, есть не могу, будто из картона всё сделано. Пойдём, открою я тебе его комнату, сам поглядишь. Может, и найдёшь что.
Конечно, тетради с зайцем в комнате не было.
Собственно, там вообще практически не было ничего частного, ничего такого, в чём можно было бы увидеть личность жильца. Аккуратно застеленная кровать, стопка книг на письменном столе – учебники, библиотечные; в шкафу тёплые вещи, аккуратно сложенные стопки белья и прочей одежды, довольно скудные. Никаких снимков той же бабушки или родителей, ни одного записывающего кристалла.
– Будто он сюда и возвращаться не собирается… – пробормотал Алекс.
– Это ты брось, – строго осадила его Ангелина Егоровна. – Как это – не собирается? Ему год учиться осталось, все дороги откроются с нашим-то дипломом!
Записи, записи, записи… Разговор с Алисой, с комендантом общежития, с библиотекарем в главном здании университета – Верещагин извёл все кристаллы, которые взял с собой, так что пришлось заглянуть в университетскую лавку и купить ещё несколько штук. Но всё-таки в Ярославль он возвращался не с пустыми руками. Оставалось вместе с лейтенантом Ковригиным сесть и разложить всё по полочкам.
Или…
Он посмотрел на часы: не так и поздно, половина третьего. Так, ну-ка, где эта самая деревня Большие Овраги находится? Ага, до Калуги порталом, оттуда полчаса доехать экипажем. Портальные переходы стоят недёшево, это так, но господин Пархомов подписал договор, куда включена и оплата текущих расходов по делу. Переживёт. Не разорится. Конечно, коллеги Ковригина, оперативники ярославской городской стражи, туда съездят и опросы проведут, вот только когда? У каждого из них не одно дело в работе. А у его время есть, и ещё есть необходимость выяснить об Иване Петелине всё, что только возможно. А может быть, и больше.
Да, решено. Вперёд, в Большие Овраги!
В Ярославль Верещагин вернулся вечером, время близилось к восьми. Он уверен был, что Кирилл Ковригин всё ещё в своём кабинете, так что отправился прямиком туда. И не ошибся, конечно: лейтенант сидел за столом. Неожиданностью было то, что второй и последний стул в комнате был занят грузной фигурой секунд-майора Гривцова.
– Добрый вечер! – сказал Алекс. – Как это вы бросили ваш уютный Рыбинск, Константин Константинович?
– На совещание приехал, – буркнул недовольно Гривцов. – И решил вот посмотреть, как вы тут справляетесь.
– Хорошо справляемся, – заверил его Ковригин. – Вот сейчас Алексей сядет куда-нибудь и расскажет нам, что ему удалось нарыть.
Сесть в результате удалось только на подоконник: ещё один стул в крохотный кабинет категорически не влезал.
Память Верещагина была отлично натренирована, и он бы мог воспроизвести все сегодняшние разговоры на память, но зачем, когда есть записывающие кристаллы? Время в дороге между Калугой и Большими оврагами он не потратил даром, собрав в одну запись всё самое важное.
– Значит, существует тетрадь с записями, и там встречались инициалы МК? – переспросил Гривцов.
– И если это не Марина Красовская, я съем собственную шляпу, – ответил Алекс.
– У тебя и шляпы-то никакой нет…
– Куплю специально. Кстати, как состояние Красовской?
– Без изменений. В себя не приходила, но маги-медики клянутся, что аура улучшается.
– Понятно. Собственно говоря, я ещё не закончил. В университетской библиотеке я посмотрел списки книг, которые брал Петелин. Так вот, помимо литературы, положенной четвёртому курсу плюс всяческой дополнительной по теме, он живо интересовался химией и алхимией. Изучал, читал, даже на специальный курс записался.
– Интересно… А раздел какой?
– Фармацевтическая алхимия.
– Ого! – Гривцов присвистнул. – Выходит, никакая Агния Кузнецова ему не была нужна, если он решил Красовскую отравить. Это, пожалуй, можно считать уже серьёзной уликой.
– Косвенной, Константин Константинович, – поморщился лейтенант.
– Пусть косвенной, но серьёзной.
Алекс поднял ладонь, останавливая дискуссию:
– Я
