Лицеист - Валерий Пылаев
– Ну как? – Андрей Георгиевич хитро улыбнулся. – Ощутил?
– Сейчас… – Я чуть придавил педаль газа, раскручивая двигатель. – Блин! Так это же…
– Оно самое. Так что внешность, Саня, порой обманчива. – Андрей Георгиевич легонько похлопал по крыше. – С виду старушка, а силовой агрегат не намного слабее, чем у Кости.
Мне только и оставалось, что молча кивнуть. Уж не знаю, когда и как – старый безопасник раздобыл «догонялку». Полулегендарную двадцать третью модель, внешне ничем не отличающуюся от слабосильной двадцать первой, но скрывающую за «зубастой» решеткой радиатора восьмицилиндровый мотор от «Чайки». Оказывается, Андрей Георгиевич все эти годы ездил на тачке, которую выпускали ограниченной серией для полиции и гражданских чинов… и никогда не продавали простым смертным.
Спрашивать, откуда ему достался такой могучий раритет, я не стал.
– Так что особо не форси, Сань. – Андрей Георгиевич распахнул передо мной ворота. – Дури тут под капотом – вагон и маленькая тележка.
– Да ни в жизнь! – Я выжал сцепление. – Еще остановят…
– Не остановят. С такими номерами не останавливают.
Я взялся за руль, выехал из гаража и осторожно покатился по грунтовке. До самых ворот усадьбы казалось, что все это сейчас же закончится. Что все это какой-то злобный розыгрыш, что меня непременно тормознут, развернут – и с позором запрут дома до самого начала занятий в лицее.
Но Андрей Георгиевич не шутил. Охранник на выезде – высокий парень в чуть запыленной полевой армейской форме – распахнул передо мной ворота, отсалютовал, изобразив что-то вроде воинского приветствия. И помахал вслед.
До самого выезда из Елизаветино я отчаянно тупил – пару раз чуть не заглох, а один раз не смог воткнуть передачу и где-то с полминуты искал первую. Сказывался и перерыв в полтора месяца, и – чего уж там – не такой большой опыт до этого. Но стоило мне свернуть на асфальтированное шоссе, тело вспомнило все нужные движения – и я придавил газ.
«Волга» прекрасно слушалась руля и шпарила, пожалуй, даже пободрее Костиной «Чайки» – сказывалась масса чуть ли не тонну меньше. Выехав за указатель на пустую дорогу, я не удержался и вжарил по полной. Мотор послушно заревел, набирая обороты, и стрелка спидометра бодро поползла к отметке «сто» – и дальше. Через некоторое время машина понемногу начала «рыскать» по дороге – и я сбросил скорость и дальше покатился уже не спеша, опустив стекло и пижонски вывалив наружу левый локоть.
Для полного счастья не хватало только музыки, но радио в «Волге» Андрея Георгиевича почему-то не имелось. На месте приемника в приборной панели расположилась пустая, но все равно отчаянно воняющая табаком пепельница… Вещь, конечно, удобная и важная, но в моем случае абсолютно бесполезная.
В последнее время непонятные и будто чужие мысли о куреве меня посещали все реже.
Добравшись до города, я немного потолкался на въезде и едва не влепился в какой-то грузовик, но дальше ехал уже без приключений – и через полчаса уже свернул на набережную Фонтанки. Андрей Георгиевич примерно описал и дорогу, и вывеску редакции, но я все равно чуть не промахнулся.
Самое скандальное издание в Петербурге разместилось в большом светлом здании с небольшой лестницей посередине. Больше ничего похожего на вход со стороны фасада не имелось, поэтому я воткнул «Волгу» прямо напротив – благо, в ранний час обочина почти пустовала.
Выбравшись из машины, я едва не столкнулся на тротуаре с невысоким полным парнем. Тот неуклюже дернулся в сторону, едва не выронил большой плоский чемодан, пробормотал что-то вроде «извините» – и тут же шагнул на лестницу. Прямо к двери, на которой красовалась табличка «Вечерний Петербург. Главная редакция».
– Постойте, любезнейший! – Я метнулся следом. – Позвольте спросить?..
Парень выглядел лет на пять, а может, и на все десять – старше меня, но тут же втянул голову в плечи и, не оглядываясь, заковылял вверх по лестнице. То ли испугался, то ли…
– Да стой же! – Я одним махом перескочил через три ступеньки. – Вы же отсюда? Это редакция?
– Да-да, сударь. – Парень закивал так, будто голова у него болталась на шарнирах – и тут же попытался протиснуться мимо меня к двери. – Позвольте…
– У вас работает Вернер? – Я решительно перегородил бедняге дорогу. – Мне очень нужно…
– Не знаю я никого! – вдруг заверещал парень. – Отцепись!
Горе-газетчик весил пуда на полтора-два тяжелее меня, но ни силой, ни нравом, похоже, не отличался. Робко толкнувшись плечом и получив отпор, он тут же сник… Зато я начал понемногу злиться.
– Ты на кого гавкаешь?! – Я поймал парня за ворот и тряхнул. – А ну отвечай!
Видимо, тон у меня получался весьма угрожающий.
– Помилуйте, ваше благородие… Я тут простым наборщиком, откуда мне знать?..
Когда за спиной скрипнула дверь, я даже не оглянулся. Зато мой новый знакомый тут же вытянул шею и завопил:
– Ленка! Тут этот… за тобой пришел!
Ленка?..
Обернувшись, я встретился взглядом с девушкой в голубом платье. Незнакомка уже успела выйти наружу даже спуститься на пару ступенек.
– Сударыня… Прошу простить за шум. – Я отпустил газетчика, и тот тут же отпрыгнул от меня, как от прокаженного. – Может, вы мне подскажете, где найти Вернера?
– Вернер, – поправила девушка. – Елена Станиславовна. Приятно познакомиться, ваше благородие.
Глава 23
Я не сразу узнал старую знакомую. Елена Станиславовна – она же просто Ленка – сменила джинсы с курткой на платье и туфли на каблуке, разом превратившись из пацанки в красотку. Ничуть не хуже той же Гижицкой. Темные волосы больше не прятались под повязкой на лбу, а падали на лицо челкой. Не слишком длинные – где-то до плеч, но так изящно и стильно уложенные, что мне тут же захотелось проверить, не держится ли прическа каким-то хитрым плетением.
Таинственный Е. С. Вернер, корреспондент «Вечернего Петербурга» и грозный обличитель нравов столичной знати, оказался девчонкой. Да еще какой!
– Кажется, нам уже приходилось встречаться… ваше сиятельство. – Вернер улыбнулась. – В больнице, если мне не изменяет память.
Ага. В тот день, когда я едва
