Лицеист - Валерий Пылаев
Пока Арина Степановна не напомнила.
– Чего такое? – Я снова потянул на себя лязгнувшую засовом створку ворот. – Поговорить надо!
– Не о чем мне с тобой говорить! – отозвалась Настасья. – Уходи, кому говорят!
– А ну открывай! – не выдержал я. – А то сам зайду.
– Отстань!
Вот ведь зараза… Будет еще крепостная мне тут командовать.
Недовольство колыхнулось внутри – и тут же легло в руку заряженным заклятьем. Отступив на шаг, я прицелился и влепил в ворота Булаву. Раздался треск, во все стороны брызнули щепки, и засов с жалобным звоном отлетел на пол. Я толкнул ногой створку и вошел внутрь.
– Что, много чести князю дворовую девку послушаться?
Настасья стояла всего в нескольких шагах от меня. Все в том же безразмерном комбинезоне и мужской рубашке, подвязанной чуть выше пояса – только на этот раз клетчатой. Рыжие волосы полыхали в полумраке сарая огнем, но глаза горели еще ярче. И сердитую красоту не портили ни грязные руки, ни масляные пятна на одежде…
Ни синяк на щеке.
– Кто? – коротко спросил я.
Настасья явно хотела или обругать меня, или соврать, или просто отмахнуться – но, похоже, вид у меня вдруг стал такой, что юлить показалось себе дороже.
– Семен, – едва слышно проговорила она. – Только он…
– Убью.
Я развернулся и зашагал к гаражу. Злость ухнула куда-то в живот – прямо как тогда, перед дракой с Воронцовым… Вполне подходящее состояние, чтобы сломать кому-нибудь пару костей.
– Постой, благородие! – крикнула мне вслед Настасья. – Да не виноват он… Постой, кому говорят!
Дева-конструктор догнала через два десятка шагов. Попыталась забежать вперед, потянула за руку, а когда и это не помогло, просто обхватила меня за пояс и повисла. Я на чистом упрямстве протащил ее метра три-четыре, пытаясь стряхнуть, а потом запнулся обо что-то и растянулся прямо на тропинке. Настасья так и не отпустила и свалилась сверху, придавливая меня к земле разгоряченным от тяжелой работы телом.
– Уймись, благородие! – выдохнула она мне в ухо. – Или укушу!
Угроза оказалось не пустой: стоило мне дернуться, как в загривок впился полный комплект зубов. После тренировок с Андреем Георгиевичем сил у меня стало заметно побольше, чем у восемнадцатилетней девчонки, но Настасья не сдавалась. Я кое-как перевернулся на спину, но она тут же уселась сверху и обеими ладонями уперлась мне в грудь.
– Да чего ж ты упрямый такой?! Говорю же – не виноват он. Ему дед твой велел!
– Дед?..
– Видать, узнал, что ты ко мне ходил сюда, – вздохнула Настасья. – А у старого князя разговор короткий – приказал высечь.
– Высечь?! – Я не поверил своим ушам. – За что?..
– У него спроси… Решил, видать, наказать, чтобы я на тебя, благородие, и заглядываться не думала. – Настасья сердито засопела. – Сказал Семену, а я по добру и не далась… Он мужик-то не злой, даже из гаража гонять перестал – так разве с хозяином поспоришь?
Это уж точно. Нрав у деда крутой… К счастью, это отчасти компенсируется не самой лучшей памятью. Несмотря на третий магический класс, годы понемногу брали свое – так что сейчас дед уже наверняка успел забыть и про Настасью, и про ее наказание.
– Прости. – Я осторожно коснулся подбитой щеки кончиками пальцев. – Это же из-за меня, получается.
– Получается. – Настасья снова сердито нахмурилась. – Потому и не хотела говорить. Думала, тебе вообще все равно…, а ты вот как за меня заступаться пошел.
На последних словах голос Настасьи потеплел, а глаза вдруг влажно блеснули. Наверняка с такой внешностью она никогда не была обделена мужским вниманием… и все же чем-то я ее сердечко, похоже, затронул.
– Пошел и пошел, – улыбнулся я. – Так и будешь на мне сидеть? Я не против, конечно…
Настасью будто ветром сдуло. Она соскочила и тут же отползла в сторону – так, что я даже при желании не смог бы до нее дотянуться.
– Ты не подумай, благородие. Я не из таких, что за червонец улыбаться будут!
– И не подумаю. – Я улыбнулся, поднялся с земли и протянул руку. – Лучше расскажи, как там твоя чудо-бричка.
Настасья напоследок еще раз стрельнула глазами, но вредничать не стала. Не по-девичьи крепко обхватила мою ладонь, встала на ноги и принялась отряхиваться.
– Пошли, покажу, – усмехнулась она. – От тебя все равно не спрячешься, благородие… Чуть ворота не сломал.
За неполные десять дней машина буквально преобразилась. Похоже, Настасья не покладала рук… а может, даже иногда ночевала прямо в сарае. Я не мог увидеть, что она сделала внутри, но корпус закончила чуть ли не полностью. Теперь каркас почти везде обтягивало клепаное железо: не хватало только правой двери – на ее месте красовался посаженный на четыре болта ржавый прямоугольник – и еще пары элементов.
Зато теперь тачка стояла не на бревнах, а на самых настоящих колесах. Явно не новых – судя по исцарапанным дискам и изрядно походившей резине, но все-таки. Обзавелась рулем, рычагом коробки передач… даже чем-то вроде приборной панели. Правда, вместо спидометра, тахометра и всяких положенных лампочек в ней по большей части красовались только отверстия… Появились даже сиденья.
– Мать моя. – Я засунул голову внутрь. – Это что?..
– От трактора, – кивнула Настасья. – А второе – от «Москвича». Мне мужики из гаража отдали… и аккумулятор еще с бензобаком. И педали помогли приделать. Наверное, стыдно им… за Семена.
– И правильно, – проворчал я.
Мысль о том, что кто-то мог помогать Настасье с работой, а заодно и часами любоваться ею, почему-то мне совершенно не понравилось. И моя скривившаяся физиономия явно оказалась достаточно красноречивой.
– Ты чего насупился, благородие? – Настасья присела на капот. – Смотри – еще подумаю, что ревнуешь.
– Ага. Вдруг Семен выпорол, а тебе и понравилось, – огрызнулся я. – Давай
