Мартин Райтер - Доспехи для героя

«Наверное, он владеет какой-то тайной или страшным неизвестным оружием, — подумала Безе-Злезе. — Если он не взял помощников, значит, уверен в победе».

Чудовище неожиданно развернулось и убралось назад в свое логово. Трещина в туче исчезла, ветер стих, вьюга прекратилась. Подвластное желаниям богини, черное яйцо-повозка медленно полетело прочь. Вскоре от него не осталось и следа. Где-то вдалеке громыхнуло, а потом наступила невероятная тишина.

Генрих пошатнулся, выронил меч. Он целую минуту не решался открыть глаза, не веря в свое спасение. Наконец мальчик медленно разлепил веки и огляделся. Безе-Злезе исчезла. Единственное, что напоминало о чудовище, так это огромные черные полосы от когтей на земле.

«Я победил… Прогнал чудовище, против которого раньше были бессильны целые армии. И для этого мне даже не пришлось никого убивать. Непонятно и странно. Выходит, для того чтобы одолеть зло, вовсе не обязательно махать мечом и рубить головы?» — с каким-то равнодушием подумал Генрих. Он был слишком утомлен, чтобы радоваться победе. Сейчас мальчику больше всего хотелось трех вещей: снять потяжелевшие вдруг доспехи, напиться ледяной воды и поскорей добраться до кровати, чтоб как следует выспаться.

Генрих вздохнул. Он снял шлем и подставил морозу раскрасневшееся от пережитых страхов лицо.

С неба упала снежинка, потом еще одна и еще. Было приятно ощущать их студеные прикосновения к разгоряченной коже.

«Теперь, когда Безе-Злезе ушла, сказочный народец обязательно вернется, подумал с уверенностью Генрих. — Город станет таким, как прежде».

Генрих поднял с земли меч и, опираясь на него, как на палку, побрел прочь к елке, за которой прятался Капунькис.

«И все-таки удивительно — один-единственный мальчик победил богиню», — думал он.

— Вот это была битва! — прозвучал восторженный возглас Капунькиса. Мохнатый малыш выбрался из своего укрытия и, отряхиваясь, с восторгом смотрел на Генриха. — Такого мне никогда не забыть. Как ты здорово ее мечом! Раз-раз — и готово, раз — и готово. И где ты только этому научился?

— Брось выдумывать, — устало сказал Генрих. — Ничего этого не было. Не было никакой битвы, не было никаких ударов мечом: ничего не было. Безе-Злезе сама убралась. Я даже ничего не успел сделать. Мне было так страшно, что при всем желании я не смог бы ударить мечом…

Капунькис фыркнул.

— Ну, может, все было и не так — я не видел, я сам зарылся от страха с головой в землю, но ведь Безе-Злезе убралась?! Выходит, что-то все-таки было?! А в то, что ты испугался… Ну нет, в это я никогда не поверю…

— Хочешь — верь, хочешь — не верь, а мне все равно, — устало сказал Генрих.

— Как это все равно? — возмутился Капунькис. — Меня не обманешь! Ишь, чего выдумал: испугался! А мертвецов? Мертвецов ты тоже испугался?!

— И мертвецов никаких не было…

— А я не про тех, что здесь, я про тех, что в подземелье. Забыл? Когда тебя король испытывал… Ну, скажу тебе, это было здорово! — восторженно сказал Капунькис. — Мне, глядя на них, самому было не по себе! Фу, мерзость! Как они ухмылялись беззубыми ртами…

— Погоди, погоди, — насторожился Генрих. — Какие еще мертвецы?

— А те, которые окружили тебя, лишь только ты спустился в подземелье…

— Так то были мертвецы? — полным ужаса голосом спросил Генрих.

— Ну конечно. Самые настоящие! — радостно сообщил Капунькис. — У нас дешевыми чучелами на храбрость не проверяют. Ты не думай…

Ноги Генриха подломились — он осел на землю.

— Если бы ты сделал что-то не так, они бы тебя на месте и убили… Им разорвать живого человека на куски за счастье…

— Убили бы меня… — упавшим голосом сказал Генрих.

— Но ты все сделал правильно: благородно поднял отвалившуюся голову и отдал им. Брр! — Капунькис поежился. — Я бы ни за что не взял в руки мертвую голову, с которой сыпется песок и жирные черви…

— Голову… — тихо повторил Генрих.

— Да, голову. А дракон? Кабы я знал, что за неправильный ответ меня сожжет дракон, я бы точно со страху смолол какую-нибудь ерунду…

— Дракон… — всхлипнул Генрих. — Был еще и дракон?

— Конечно же, был! — восторженно пискнул глюм. — Разве ты не видел его? Когда король спрашивал тебя о золоте и алмазах, дракон летал у тебя над головой, под самым потолком пещеры. Король специально выпросил дракона у своего брата, короля Великой Урунгальдии, Берлидика. Ух, и красавец был тот дракон, такой густой дым валил из его ноздрей!

— Дым… — безжизненно повторил Генрих.

— Сделай ты что не так, он ка-ак дыхнул бы огнем, так от тебя бы мокрого места не осталось! Это я тебе точно говорю. Ой, что с тобой? — тревожно спросил Капунькис. Ты чего?

Но Генрих не отвечал. Он уткнулся лицом в ладони и заплакал. Теперь он мог позволить себе это. Потому что позади были и Безе-Злезе, и мертвецы, и дракон. Теперь нечего было бояться и нечего было стыдиться. Когда опасности заканчиваются и подвиг завершен, Герой может позволить себе такую слабость, как слезы.

Светало. Вокруг шумел лес. С неба падал снег. Где-то неподалеку ухнул филин, а издалека донеслась дивная песня.

— Ты глянь! Не все эльфы ушли в Малый Мидгард… — сказал глюм. — Красиво поют.

Глава XXV

КРЕСЛО ДЛЯ ГЕРОЯ

Неожиданно перед Генрихом и Капунькисом бесшумно опустились сразу четыре ведьмы. К метлам двух из них было прикреплено какое-то старое, пообтертое кресло. Три ведьмы уважительно поклонились до самой земли и, не разгибаясь, замерли, а четвертая пригнула голову лишь чуть-чуть и искоса, полными удивления глазами разглядывала Генриха. В этой самой молодой ведьме Генрих узнал Альбину.

— Ты? — недоверчиво спросила девочка. — Нет, не может этого быть… Ты ли это, Генрих?

— А ты пойди Клауса Вайсберга спроси, он уж точно тебе все объяснит, ничего не приврет, — грубовато ответил Генрих. Он в общем-то совсем не это хотел сказать, но незабытая обида сама сорвалась с языка.

В глазах девушки появилась растерянность. Она хотела что-то сказать, но тут одна из ведьм оттолкнула ее и, бухнувшись на колени перед Генрихом, быстрым, умоляющим голосом затараторила:

— Не губи Альбину, господин Герой! Помилуй, она — дитя неразумное!

— Да вы что, мне и сказать ничего нельзя? — недовольно проворчал Генрих. — Встаньте, встаньте. Что это вы вздумали на коленях передо мной ползать? Я это запрещаю.

Ведьма поспешно поднялась на ноги.

— Ой, смотрите — глюм! — сказала Альбина, с удивлением разглядывая Капунькиса. — Откуда ты тут взялся?

Ведьмы осуждающе зашушукались, а та, что просила Генриха не губить девочку, стала дергать Альбину за курточку и шептать: